В числе друзей Цицианова мы видим и Федора Васильевича Ростопчина, того самого, который в 1812 году «сжег Москву». Родоначальником Ростопчиных считался прямой потомок Чингисхана, выехавший из Крымской орды в начале XIV века. Молодому гвардейскому офицеру (он служил в Преображенском полку одновременно с Цициановым) покровительствовали Воронцовы, а затем граф С.П. Румянцев. Однако ему не удалось занять достойного положения при дворе Екатерины II, называвшей его за экстравагантность «сумасшедшим Федькой». Ростопчин попытался сделать карьеру при дворе наследника Павла Петровича, оказался рядом с ним в день кончины императрицы и в 1796—1800 годах стал одним из главнейших лиц в государстве. Его считали фактическим конструктором внешней политики России в конце XVIII столетия. Генеральная идея Ростопчина — раздел Турции, по которому Петербургу доставались Румыния, Болгария и Молдавия, а Греция становилась независимой республикой под протекторатом России. Будучи уволенным в отставку незадолго до убийства Павла I, Ростопчин вернулся на службу только в 1812 году и занял пост московского главнокомандующего. Важно отметить то, что Ростопчин был сторонником присоединения Грузии и всячески подталкивал императора к этому шагу.
Таким образом, у Павла Дмитриевича Цицианова были очень влиятельные покровители в самых верхних эшелонах власти. При этом наш герой сумел заручиться поддержкой как молодых друзей императора (Кочубей, Чарторыйский), так и «екатерининских орлов» (братья Воронцовы, Завадовский).
Еще одной причиной того, что выбор остановился на Цицианове, стало то, что в Петербурге помнили о твердости и деликатности, проявленных генералом в процессе лишения престола последнего польского короля Станислава Августа Понятовского. В 1802 году император уже был убежден в необходимости депортации членов грузинского царствующего дома, и для выполнения подобной операции лучше всего подходил человек, обладавший таким уникальным опытом. Наконец, по своей крови и духу Павел Дмитриевич был самой подходящей фигурой на тот момент. Грузинские корни, родство с царствующей династией позволяли ему не чувствовать себя чужаком в Закавказье. Об этом еще раз напомнил состав грузинской депутации, подтверждавшей желание Картли-Кахетии войти в состав России: малолетнего царевича Михаила Георгиевича сопровождал в числе прочих князь Цицианов[319].
8 сентября 1802 года Александр I подписал рескрипт, адресованный Цицианову. Этот документ можно назвать наставлением для нового главнокомандующего, краткой программой его действий на ближайшие месяцы и даже годы. Суть действий, по мысли императора, заключалась в том, чтобы «…народу сему дать почувствовать, что ни отдаленность его, ни трудность сношений не воспрепятствуют ему участвовать в благости Российского управления и что никогда не будет он иметь причин раскаиваться, вверив судьбу свою России».