– Злой ты стал, – сказал Кайрат, – и неумный. Извини, но здесь пусто.
Я вырвал телефон у него из рук. Ни одного отправленного сообщения за последние дни. Но есть исходящий звонок на Гулин мобильный. В три десять ночи. Я молча развернул экран к Кайрату.
Он рассеянно кивнул:
– Могли отправить – значит, могли и стереть. Попробуй обзвонить людей, спроси, приходило ли что-нибудь. Телефон, похоже, опять менять пора.
Приоткрылась дверь, вошла медсестра с завтраком. Пока она всё расставляла на прикроватном столике, Кайрат включил телевизор и задумчиво щелкал каналами. Остановился на российских новостях. Медсестра поправила мне подушку под спиной, помогла устроиться поудобнее.
Как только она вышла, Кайрат заговорил о другом:
– У меня две новости, Диман. Как положено, такая и такая. С какой начать?
– С плохой, – уверенно сказал я. – Добей сразу, чтоб не мучился.
– Бикфорд улетел.
К горлу подступила тошнота.
– Куда?
– Юго-Восток. Вьетнам, Таиланд – не сказал. Да я и не спрашивал.
– Значит, всё? – спросил я.
Как-то даже легче стало. Наш триумвират распался, миссия завершилась неудачей, умные прагматичные люди взвесили pro и contra, прикинули шансы, вежливо пожали друг другу руки и разошлись.
Но Кайрат сдаваться не собирался.
– Похоже, я нашел, кого подключить. Убойный вариант.
– Рассказывай, – сказал я.
Кайрат улыбнулся как фокусник перед извлечением кролика из шляпы.
– Есть возможность зайти напрямую к нему! – сказал он, тыкая пальцем в телевизор. – Напрямую!
На экране показывали какое-то серьезное мероприятие. Рослый крепкий мужчина энергично поднялся из-за стола президиума и направился к стойке с микрофонами. Я такого в российском правительстве вроде еще не видел.
– Да ты как с Луны! – удивился Кайрат. – Хотя почему «как»… В Москве нового министра МВД назначили.
Я не стал спрашивать, что за каналы позволят нам вот так вот – раз! – и напрямую передать информацию о назревающей угрозе представителю власти соседнего государства. В конце концов, у Кайрата российское гражданство, ему виднее.
Министр занял место за небольшой кафедрой, улыбнулся в кадр. Поправил один из микрофонов. И на пару секунд убрал руку во внутренний карман пиджака, пальцы, как змеи, скользнули под тонкой тканью. Ничего не значащий жест, как поправить галстук или стряхнуть пылинку с лацкана. Просто за последние полгода я слишком часто запускал рутинатор неожиданно, повинуясь мгновенному порыву. Понимаешь, что сейчас начнется скука смертная, что придется плестись по езженой-переезженой дороге, говорить тысячекратно сказанное, поддерживать беседу, притворяться серьезным и вдумчивым, дежурными реакциями показывать собеседнику важность каждого его слова… Для таких случаев и существует дублер, да?
– Диман, ты чего?
Наверное, я здорово изменился в лице.
– У него рутинатор.
Кайрат яростно замотал головой:
– Нет. Не может быть! Ввоз в Россию еще не разрешен…
Я даже засмеялся.
– Ты маленький, что ли, Чип? Какой ввоз, чего ввоз? Программа уже не меньше года в свободной раздаче, на любой смартфон встает. Видел, он руку за пазуху сунул? Вот так, – я показал согнутый палец, нажимающий на невидимую клавишу, – чик-чик! И рутина запущена. Сам так сто раз делал.
Министр бодро и напористо вещал об успехах в борьбе с наркоторговцами и контроле южных границ. Границы давно вскрыты, господин-товарищ министр! В каждом доме и в каждом отдельно взятом компьютере.
– Как узнать? – тихо спросил Кайрат. – Если у него на самом деле стоит эта программа, то…
Я поежился. В боку зашевелились горячие крючки.
– Если правда, – ответил я, – то к нему нельзя. Волку в пасть. А узнать – никак.
– И что теперь.
Кайрат сказал это странно, без вопросительной информации, обреченно. На него было больно смотреть. Обычно подтянутый, сейчас мой друг словно оплыл, сдулся.
Я замялся. Разговор назрел не сегодня, но я как-то надеялся избежать его. Всё давно уже стало понятно, но озвучить очевидное оказалось тяжело.
– Теперь, – ответил я, – пора признаться: эту лавину не остановить. Мы не знаем, ни с кем боремся, ни зачем. Рутинаторы изменят мир, и нам с тобой этому не помешать. Мы взрослые люди и можем трезво оценивать обстановку. Надежды нет, Чип. Пора выходить из игры.
– То есть ты сдался, – сказал он, поднимаясь.
– Вот только «на слабо» меня не надо, а? – вздернулся я. – Мы рискнули многим, и даже пока уцелели, но ничего не достигли. Это как вручную остановить электричку или асфальтовый каток! Не отойдешь – раздавит и не заметит.
Он кивнул и ссутулившись побрел к двери.
– Сам подумай, – не унимался я, семеня следом. – Ты же видел, как это работает. И понимаешь, до чего можно доиграться.
Кайрат на секунду остановился, обернулся, чуть снисходительно хлопнул меня по плечу. Вышел за дверь и уже с лестницы, вместо прощания, сказал:
– Надежда есть всегда.
На этом наша операция по спасению мира завершилась.
Весна.
И 1 в п. в.
Каждый день по дороге на работу и с работы я более пристально, чем обычно, разглядывал окружающих – пассажиров, пешеходов, случайных людей в магазинах и на остановках. Кто они мне и кто я им? Чем живут, что их заботит? Каково им – в их собственных шкурах, со своим прошлым, настоящим и… Мысль о том, что вероятное будущее может у всех нас оказаться общим и не очень веселым, не придавала оптимизма. Часики тикают, всё буднично и обычно, но две змейки где-то рядом затягивают в свое вращение всё новых и новых людей, постепенно лишая их эфемерной субстанции – собственного «я».
А иногда я смотрел на них, уткнувшихся в кроссворды, судоку, бульварные газетенки, экраны смартфонов – разве время не убивается прямо здесь и сейчас, безо всяких рутинаторов? Диаметрально противоположным методом, но, в сущности, точно так же, люди сжигают излишки своего времени – лишь бы не остаться ненароком наедине с самими собой, не задуматься в свободную минуту слишком сильно о смысле своего существования.
Я разглядывал их как экспонаты в музее, заглядывал в поглощенные рутиной лица. Девять по вертикали, шесть букв, от чего не убежишь. Люди, вы знаете ответ? Пытаться вас спасти? От кого? От самих себя?
Начало марта выдалось особенно зимним, злобным, с резкими шквалами ледяного ветра, глубокими морозами, ясным выстуженным небом. «Алга-Импорт» уверенным курсом придвинулась к заключению эпохальной сделки с «Хай Мун Инкорпорейтед». Кхонг Шин Сы и его алма-атинский помощник появлялись в «Алге» чуть не ежедневно. Я старался не подниматься к Тэтчеровне, чтобы ненароком не столкнуться с китайцем. Мне хватало своей работы – а это ведь здорово, когда человек обеспечен работой.
Нужно было как-то существовать дальше, а я завис между «до» и «после», между войной и миром, между пережитой опасностью и непониманием, действительно ли всё закончилось и не рано ли успокаиваться. Дергался каждый раз, когда кто-то рядом брался за телефон. Оборачивался на улице, остерегался темных аллей и пустынных дворов. Старался по-страусиному делать вид, что ничего не происходит, ничего не случилось, что жизнь течет своим чередом. Кошки-мышки с собственной логикой и интуицией. Наверное, так чувствуют себя коровы, которых везут на бойню. Обойдется, твердят они себе, качаясь в пропитанных отчаянием фургонах. Как-нибудь утрясется, мы же ничего такого, всё как всегда, всё нормально…
Но чего ждать? Покушения? Подставы? Пули из чердачного окна, пакетика с наркотой в кармане, молнии с неба? Да кому я нужен? Подумаешь, соскочил с программы! Нелояльный клиент, несостоявшийся юзер – смехотворная причина для преследования. Я вышел из игры, я не суюсь в ваш метафизический бизнес, слышите?! «Угомонись!» – совет простой и ясный. Я следую ему на все сто!