Те, кто хотят сохранить Россию, должны срочно заняться ассимиляцией, культурной переплавкой «инородцев». Это сложно. Самое главное — среда должна стать для этих самых чужаков по-настоящему дружелюбной. Разрез глаз они не изменят, а вот систему ценностей могут перенять. Увы, пока шаги в этом направлении оказываются неуклюжими.
Воспринимайте людей, благодаря которым поддерживается жизнедеятельность страны, как предметы, как инструменты, которым нужно указать на их место, — и обнаружите, что живете в новых Помпеях...
Иной пример. Мигранты хотят строить мечети. В мусульманском мире сейчас идёт борьба между традиционным исламом и новыми, агрессивными течениями, подпитываемыми разницей уровня жизни в бедных и богатых странах. Борьба серьёзная: муллы-традиционалисты иногда платят за неё жизнями. Какую сторону ислама поддержат запреты на строительство мечетей — мирную, традиционную, или агрессивную, настроенную на джихад? То-то же. Но чем сильнее коренные россияне будут взволнованы угрозами исламского терроризма, тем сильнее они будут давить своих естественных союзников — мулл, готовых вписаться в цивилизованное общество.
Теперь — украинские примеры действия Невидимой Ноги. Отделение Украины от России — ключевое событие в развале очередной реинкарнации Российской империи. Я думаю, что оно было счастьем и для Украины, и для России. Для Украины это шанс стать европейской страной, для России — выздороветь от имперской болезни и... тоже стать европейской страной.
На всей территории Украины велика доля этнических украинцев, и логично, что украинский язык стал государственным. Он достаточно близок к русскому, и для русскоязычных граждан Украины овладеть им на функциональном уровне — невеликая проблема. Ой, если бы украинский язык стал языком государства, добившегося серьёзных успехов в строительстве свободного общества, ориентированного на настоящие ценности, это стало бы для него лучшей поддержкой...
Если бы за поддержку украинского языка всерьёз взялись бы разумные люди, они создали бы государственные и общественные фонды, поддерживающие украиноязычную культуру, спонсирующие украинские книги, музыку, передачи. Увы, национально ориентированная власть выбрала более привычный путь. Экономические и правовые реформы она заменила навязыванием украинского языка и попытками (к счастью, малоуспешными) препятствовать употреблению иных языков.
Вы знаете, я воспринимаю украинский почти столь же легко, как русский, и неплохо на нем пишу (говорю хуже — практики нет). Я хорошо к нему отношусь, но... когда мне его навязывают, я испытываю отторжение. В русскоязычных регионах Украины возникла интересная ситуация. Люди говорят и думают по-русски, но для официальных бумаг и официальных речей используют «державну мову». Если я, разговаривая с коллегами, вдруг что-то пафосно изреку по-украински, они поймут — я выражаю не свою точку зрения, а официальную, навязываемую. Искренне, от себя я буду говорить по-русски...
Выиграл от такого расклада украинский язык? По-моему, проиграл.
Неудовольствие такой ситуацией накопилось, и теряющая авторитет власть решила использовать это для предвыборного разогрева своего электората. Принят «языковой» закон. Он не ослабляет государственный контроль за использованием языков, нет, этот закон ещё больше все формализует. Введены «региональные» языки; закон выписан и применяется так, чтобы, в первую очередь, перевести в статус регионального русский язык.
Для носителей русского, в общем, ничего не изменилось. К примеру, ещё до языкового законопроекта, во время трёхлетнего процесса по поводу ДТП с моим сыном, заседания суда и так шли на русском (а бумаги писались на украинском). И, несмотря на то, что в Харькове русский язык стал региональным, официальные инстанции по-прежнему ведут переписку на украинском языке. Так что, ничего вообще не изменилось?
Изменилось для «профессиональных украинцев». Вот, почитайте. То, что теперь официально разрешено судиться по-русски, воспринимается как попытка убить украинский народ; когда-нибудь ООН осудит это как геноцид. Они верят в это! А изменением для русскоязычных стало усиление давления на них со стороны «патриотов», навязывание им роли пятой колонны.