Представить истинную ценность сегодняшнего высокотехнологического бытия трудно, покуда его не лишишься. Но лишаться наяву не хочется. Лучше прибегнуть к воображению. Представить мир вековой давности. Год тысяча девятьсот тринадцатый. Трёхсотлетие дома Романовых. Предчувствием мировой войны, предчувствием войны гражданской ещё и не пахнет. Держава стоит неколебимо. И тут мы с планшетниками и апельсинами: здравствуйте! Хотим проверить, насколько прогресс технический ускоряет прогресс социальный! Желаем разбудить вас от векового сна, помочь преодолеть грязь, кровь и слёзы переходного периода.
Ну, и что мы проверим, кого мы поразим? Планшетник можно будет показывать как заморскую диковинку в академии наук даром, а в балагане за пятак. Или устраивать вокруг него сеансы наподобие спиритических, тут уже цена от ловкости импресарио зависит. Глядишь, и по сотне заплатят. И только. Влияние же на общественные отношения мизерны. Как у волшебного фонаря и фокусника Гудини. Воспроизвести же цифровую технику в условиях начала прошлого века — надежд никаких. Ладно, оставим апельсины, возьмём что-нибудь более простое и одновременно практичное. Автомат Калашникова, что ли. Вместе со всеми чертежами. Явимся с оружием в соответствующее учреждение: так, мол, и так, господа хорошие, англичане кирпичом ружья не чистят, не худо и нам бы не чистить, а вместо этого выпустить пару миллионов вот этих автоматических трёхлинеек на оружейном масле.
И тут вряд ли. Стоит вспомнить хотя бы историю русской трёхлинейки: во время испытаний винтовка Мосина проигрывала винтовке Нагана в главном компоненте: надёжности. Причиной были не конструкторские, а производственные недостатки: низкое мастерство рабочих и скверные станки. Когда же создали «выставочные» экземпляры силами лучших мастеров на лучших станках (из какой страны взялись те лучшие станки, вспоминать не будем), русская винтовка сравнялась с винтовкой бельгийской. Правда, «выставочных» экземпляров сделали поначалу всего тридцать, но со временем число выросло.
Боюсь, с автоматом пойдёт тоже не гладко. Станки соответствующие требуются. И мастера. А что станки, что мастера — они ведь в поле не растут. Опять же патронов много потребуется. Как там в ТТХ — сто выстрелов в минуту при стрельбе очередями и сорок — одиночными? Да откуда ж их взять, столько патронов? Расход материала. И без того есть винтовка Фёдорова. Судьбу её и повторил бы попаданец с Калашниковым наперевес.
И хотя попаданцы на страницах романов не то, что автоматы, — подводные лодки в крымскую войну мастерят из подручных средств, самонаводящиеся торпеды и электрические двигатели клепают, я на подобное не пойду. Чувство меры не даёт. И вообще, странно как-то, что лучшим способом построения всеобщего счастья на справедливых началах признаётся создание атомной бомбы, крылатой ракеты или лучей смерти, пускаемых из-за угла. Прогрессоры любят добро с ядерными кулачищами, но, мнится, неправильно это. Себя, любимого, на трон возвести — пожалуй, династию основать — возможно, но продержится эта династия до первой поломки реактора.
Нет, давайте иначе. Чтобы определить степень влияния базиса на надстройку, сегодняшний базис увенчаем старой надстройкой: вообразим, что за окнами нашими живёт-поживает монархия, готовящаяся праздновать юбилей. Перекраивать историю прошлого века до основания не стану, пусть и революции, и войны займут привычные места. Просто в ходе операции «преемник» в конце девяностых годов двадцатого века на место непопулярного президента поставили молодого государя-императора, о чём с прочувствованной слезою в голосе и объявил уходящий президент в ночь с тысяча девятьсот девяносто девятого года на двухтысячный. Поначалу царь присматривался, наблюдал диковинные порядки и обычаи, а потом, поняв, что ничего диковинного в них нет, взял бразды правления в собственные руки и к тринадцатому году стал править страною всерьёз и надолго. Смятенным умам он даровал лозунг «Православие, самодержавие, народность», чем и привлёк к себе трудящиеся массы, духовенство и творческую интеллигенцию. Готовясь к годовщине пребывания династии на престоле он, как и Николай Второй за век до того, подписал указ о даровании милостей подданным. А именно: пообещал повышение к февралю пенсий, амнистию, прощение налоговых недоимок. Помимо этого он выделил фонды для помощи сиротам, поощрил патриотические выставки и народные гуляния (это не фантазия, а реалии 1913 года, что же до совпадений с нынешним днём, то и не такие совпадения случаются).