Очевидно, в первую очередь создавать венчурные подразделения банки подталкивает отнюдь не банальное желание заработать. Вложения в венчур, по сравнению с общими объёмами активов финансовых гигантов, слишком малы. Скажем, ТКС-банк — на момент проведения road show (ноябрь 2012 года) в преддверии IPO — был оценён в 2 – 2,2 млрд. долл., на этом фоне запланированные на венчур 20 млн долл. выглядят не таким уж серьёзным вложением. Для сравнения: о своих глобальных планах по созданию венчурного фонда заявлял и «Газпром», не исключая, что к 2016 году его объём возрастёт до 20 млрд. руб.
Скорее всего, российские банки решили попробовать инвестировать в экосистему вокруг себя, как это делают технологические корпорации. Скажем, Microsoft Seed Fund поддерживает приложения для Windows Phone 8, чтобы продвигать свою платформу. Возможно, новыми приложениями банки хотят завлечь дополнительных клиентов. А раз привлечь стартапы кредитованием банки не могут (слишком велики риски невозврата), почему бы не попробовать венчурный сценарий? Это отличный вариант «купить» работающие проекты, которые банки, как достаточно неповоротливые корпоративные структуры, не могут создать в собственных разработческих подразделениях.
Ещё один мотив – хедхантинг. В довольно консервативных банковских институтах вероятность появления свежих идей существенно меньше, чем на открытом рынке. Потому, скорее всего, проинвестированная и купленная банком разработка будет «лучше», чем разработанная собственными программистами. Не факт, что качественнее, но точно актуальнее и креативнее, так как штатные айтишники куда чаще делают свою работу на «отстань».
Созданные корпоративные фонды планируют инвестировать в проекты ранних стадий, и лишь «Лайф.Среда» поддерживает проекты любого уровня. Когда в России сложится рынок выращенных сервисов, скорее всего, при банках появятся фонды следующих стадий, считают эксперты. «Пока по-настоящему сформировавшихся в коммерческий продукт финансовых мобильных и интернет-сервисов – по пальцам сосчитать, — считает Кирилл Рубинштейн, руководитель интернет-сервиса Smartnut/ГК NAUMEN, – и потому пока все проекты в этой области «на руках» у посевных инвесторов и инвесторов раунда A, даже не B. Соответственно в качестве стратегов банкам выступать ещё рано – стадия выходов венчурных фондов ещё не настала».
К чему приведёт конкуренция между «классическими» венчурными фондами и корпоративными подразделениями за e-commerce проекты ранних стадий, покажет время. Пока же очевидно, что их предложения для стартапов могут быть привлекательнее только за счёт возможностей от работы именно с банком. Потому в банковские фонды стоит идти стартапам в области интернет-бухгалтерии, учёта личных финансов мобильных систем оплаты. За счёт того что у этих проектов целевые клиенты те же, что и у банков (независимо от b2b или b2c), разработчики могут получить больше возможностей в плане тестирования технологий на той огромной аудитории, к которой имеют доступ банки.
«Я бы вполне мог поставить появившиеся при банках фонды в один ряд с нашим фондом Intel Capital; речь идёт о тех же инвестициях ради технологий — говорит Вадим Сухомлинов, руководитель стратегического развития бизнеса Intel в России и странах СНГ. — При этом, как мне кажется, серьёзного соперничества за проекты между банковскими и корпоративными венчурными фондами не будет. Скорее, наоборот – появление новых игроков открывает для венчурных инвесторов возможности соинвестирования, на рынке сегодня это ощутимый тренд».
Почему России не нужен собственный высокоточный спутниковый мониторинг?
Сергей Сорокин, директор омской компании «Индустриальные геодезические системы»
Опубликовано 06 марта 2013
Наш стартап занимается разработкой решений, позволяющих определять координаты объектов в пространстве с высокой точностью — от десятков сантиметров до миллиметров. Почему в России такой проект фактически невозможно продвигать? Это — «о наболевшем».
Однако для начала немного о технологии. Для высокоточного мониторинга мы, в основном, работаем с Глонасс и GPS, но в некоторых ситуациях мы используем ещё инерциальные системы, датчики для измерения температуры, давления — например, тензодатчики.