Пока у корпораций хватает стимулов для того, чтобы заниматься сбором персональной информации, он будет продолжаться. Правда, они, как правило, не делают с полученными данными ничего предосудительного. Ещё никто не пострадал от того, что ему показали более релевантный баннер, и даже довольно сомнительная с моральной точки зрения затея Target ведёт всего лишь к скидочному купону. Кому мешает скидочный купон?
Да, неприятно, что кто-то копается в твоих секретах, но тут вот какое дело: это не «кто-то», а, скорее, «что-то». Массовое нарушение приватности конвейерным методом ведут не люди, а алгоритмы, которые им служат. Обижаться на неразумные программы, особенно делающие что-то полезное, — по меньшей мере странно.
Защитники неприкосновенность частной жизни перечисляют сценарии, при которых утечки персональной информации приводят к катастрофическим последствиям. Компрометирующие фотографии, которые не удалось сохранить в секрете, способны привести к потере работы или испорченным отношениям. Утекшая информация о местоположении может привлечь преступников или просто людей, встречи с которыми хотелось бы избежать. «Неправильные» политические взгляды или поведение, которые стало труднее утаить, чем раньше, становятся поводом для преследования со стороны властей или консервативных соседей.
Почти все подобные сценарии обладают одним общим свойством: секреты используются для того, чтобы не решать реальную проблему. Когда с работы могут выгнать за компрометирующие фотографии, дело не в фотографиях, а в трудовом законодательстве, которое допускает увольнения за пустяки, не имеющие отношения к делу. Если политические взгляды приходится скрывать, анонимность — слабое утешение.
Всё это — трудности переходного периода. Ещё не все приспособились к тому, что к секретам нужно относиться иначе. Ещё никто не придумал, как решать проблемы, от которых спасала приватность. Ещё не выработалась привычка к тому, что наши секреты могут интересовать не только людей, но и машины, и если первого хочется избежать, то второе зачастую полезно. Ничего: приспособимся, придумаем, привыкнем. Другого выхода всё равно нет.
Поколение планшетов против поколения телевизора
Олег Нечай
Опубликовано 03 апреля 2013
Обычное дело: к вам в гости приходят друзья с детьми, вы рады долгожданной встрече, и тут начинается классический кошмар молодого родителя. Быстро освоившись, ребятня начинает с воплями носиться по дому, вероломно нарушая чинный ход взрослых бесед. Решение находится быстро: детишек усаживают перед телевизором, вручают джойстики и запускают игровую приставку. В результате все довольны: взрослые — тем, что можно спокойно поговорить, дети — ярким и динамичным миром виртуальных приключений.
Другая ситуация: вы встретились со знакомыми в кафе, чтобы обсудить какие-то вещи за чашкой кофе. Знакомые пришли с детьми, которые, доев своё мороженое, начинают проявлять громкую активность. И тут на помощь приходят уже портативные гаджеты: ребята получают в руки смартфоны или планшеты, после чего можно спокойно вернуться к разговору. На экране при этом может оказаться всё, что угодно: от простенькой игрушки до фотоальбома — главное, чтобы ничто не издавало громких звуков.
Планшеты настолько привычны для современных детей, что они тычат пальчиком не только в разнообразные экраны, но даже в бумажные книжки и быстро теряют к ним интерес, осознав, что подвинуть что-то на напечатанной картинке не получится. И в этот момент заботливые мамаши вздрагивают и задумываются над тем, не пора ли завязывать с высокими технологиями.
И действительно, не опасно ли для нормального развития ребёнка чрезмерное увлечение планшетами и смартфонами? Вся ирония в том, что сегодняшние молодые родители в подавляющем большинстве своём принадлежат к так называемому поколению телевизора. Именно двадцать с небольшим лет назад телевизоры из «покупки на всю жизнь» превратились в действительно общедоступный прибор. Вместо безнадёжно устаревших конструкций с дизайном а-ля бабушкин комод простые смертные смогли наконец купить современные модели, не ломающиеся раз в полгода.
Обычным делом стали «зомбоящики» в каждой комнате и на кухне, что и сделало телевизор идеальнейшим инструментом манипулирования общественным сознанием в начале девяностых. Телевизоры работали везде и постоянно, идиотские рекламные слоганы навсегда оседали в памяти и становились элементами общественного сознания. В отличие от советских детей, которые были счастливы, если им удавалось посмотреть больше одного мультфильма в день, дети девяностых уже могли смотреть мультики чуть ли не круглосуточно.