Так что как-то вот совсем непонятно, откуда возьмется потенциал для инноваций. Если в компьютерных науках мы производим долю публикаций вполовину меньше, от нашей доли в численности Земли... Пригласить варягов с Запада, работавших до того в зарубежных фирмах? Принесут они с собой передовые разработки! Ага, принесут... Будут отчитываться, зарплату немалую получать... А потом выяснится, что их прежний работодатель давно все критические решения запатентовал, и желая выйти с воплощенной разработкой, ввязываешься в патентную войну. В которой как в «бурЕ», выигрывает тот, кто «деньгой забьет». Угадайте, кто это будет?
Ну, есть ещё, конечно, героическая внешняя разведка, на пользу которой работает легенда «кровавой гебни». Берём спеца на курорте и спрашиваем, чайку ему с лимоном, али с полонием? Он всё с потрохами и сдаст. Ага, сдаст... И в контрразведку не побежит скорее всего, страшно... И скажем для оружия, для нужд своей армии, добыть так решение – милое дело! Но вот при экспорте опять вылезут патенты... А ограничить хайтек рынком одной страны невозможно. И забытые нынче видеомагнитофоны, и первые персоналки вышли уже на глобальный (хоть и без соцлагеря) рынок. И, конечно же, все это понимают предприниматели. И то, что предприниматели это понимают, прекрасно понимают и те, кто готовится поступить с ними так же, как механизаторы с поварихой. Похоже, получив примерно столько же удовольствия и пользы...
Василий Щепетнёв: Кому выгодно?
Василий Щепетнев
Опубликовано 20 мая 2010 года
Была ли казнь последнего императора России ритуальным убийством? Да, безусловно — если это действительно казнь. Любая смертная казнь есть ритуальное убийство по своей сути.
Если она проводится от имени государства, на ритуальную сторону внимания как-то не обращают. Высшая мера социальной защиты – и только. А уж государство-то знает, когда, от кого и каким образом ему защищаться. Обожествление государства, признание за ним неких функций, обыкновенному человеку недоступных, очень удобно для людей необыкновенных, тех, которые, собственно, и олицетворяют государство, скорей, даже им и являются.
Ульянов-Ленин это прекрасно понимал – но понимал и многое другое, потому его труд «Государство и революция» имеет значение не сколько историческое, сколько провидческое. Все ещё впереди – может быть.
Однако вернусь к екатеринбургским событиям. Трактуя их как ритуальное действо, обычно подразумевают: смысл умерщвления семьи Романовых не политический, а некий сакрально-мистический. «Убили нерусские нехристи нашего русского царя-батюшку назло всем нам». Почему царя? Почему именно этого царя? И какое от того произошло зло народу? Рационального обоснования ритуальной версии обыкновенно не дается, врожденная злокозненность мировой закулисы делает такое обоснование совершенно излишним. Глупо допытываться у борцов с демонами закулисья, зачем в мацу следует добавлять кровь непременно христианских младенцев: если допытываешься, значит, сомневаешься, а если сомневаешься, значит, продался сам и продашь других. Какие могут быть сомненья, если таинственная «Меча с Урала» оставила на стенах ипатьевского дома надпись «Beltazsar ward in selbiger Nacht Von seinen kneichen ungebrachn». Если бы это были простые русские слова, а лучше – одно коротенькое слово, то еще куда б ни шло, а так... Конечно, она, закулиса, писала.
Оставим закулису закулисологам. Интересно другое: нужна ли была такая казнь большевистскому государству?
Революции не впервой казнить государей и по отдельности, и семьями, спросите об этом гильотину или духов Людовика и Марии-Антуанетты. Лезвие падает, народ ликует. Чернь любое низвержение человека власти встречает восторгом и одобрением: «Мы, рабочие и служащие МТС, требуем от пролетарского суда расстрела подлых врагов родины!» Нет повода думать, что казнь Романовых была бы воспринята иначе. Так, вероятно, и задумали: сначала суд в Москве, на котором покажут всю глубину падения династии, а затем казнь. «Повесить, непременно повесить, дабы народ видел!» – телеграфировал Ленин тем же летом восемнадцатого года, правда, в другой город и по другому поводу. Уничтожение всей семьи императора для профессионального революционера являлось деянием отнюдь не бессмысленным: гибель Романовых решала династический вопрос раз и навсегда. Окончательное решение. Белое движение теряло даже теоретическую возможность выдвинуть лозунг восстановления власти императора, теряло символ монархии, знамя. А символы, особенно в военное время, имеют немалое значение: за утрату знамени часть расформировывают.