С учетом того, как реально монетизируется и дисконтируется информация в наше время, можно смело выдвигать альтернативный тезис: «Информация — антинефть XXI века». Стремясь заработать на нефти, ее предлагают миру. Стремясь заработать на информации, ее скрывают от мира!
Последняя фраза — моя главная идея, связанная с ролью информацией в современном мире. Самая ценная информация — та, о которой никто не знает. Бесценная информация — та, которую, кроме тебя, не знает никто. Заработать на информации огромные состояния можно, лишь интенсивно изымая ее из оборота, скрывая ее от посторонних глаз, эгоистично собирая ее по мировым закоулкам и сусекам, обрабатывая, анализируя и охраняя за семью печатями.
Ну, и какая же это нефть?! Антинефть и есть.
Большая статистика: наука, магия, искусство для искусства?
Василий Щепетнёв
Опубликовано 24 июня 2013
Долгое время я верил на слово Ильфу и Петрову. Статистика знает всё! Да и как не знать, если тысячи, нет, миллионы людей ежедневно пишут всякие бумажки: доктор отчитывается, сколько больных принял сегодня в поликлинике и на дому, кладовщик – сколько гвоздей и досок отпустил на нужды ремонта школы, кассир – сколько билетов взыскующие зрители купили на премьерный спектакль, гаишник – сколько штрафов оформил за любовь русского человека к быстрой езде (тут Гоголь, пожалуй, неправ: быструю езду любит не только русский, а всякий). Со стульями, правда, неувязка вышла, но с той поры и её, поди, ликвидировали.
Прежде не то. Прежде какая статистика? Прежде всё было просто, по-домашнему. Примерно так:
«Послушай, любезный! Сколько у нас умерло крестьян с тех пор, как подавали ревизию?» «Да как сколько? Многие умирали с тех пор», – сказал приказчик и при этом икнул, заслонив рот слегка рукою наподобие щитка. «Да, признаюсь, я сам так думал, – подхватил Манилов. — Именно очень многие умирали!» Тут он оборотился к Чичикову и прибавил ещё: «Точно, очень многие». «А как, например, числом?» — спросил Чичиков. «Да, сколько числом?» – подхватил Манилов. «Да как сказать числом? Ведь неизвестно, сколько умирало, их никто не считал». «Да, именно, – сказал Манилов, обратясь к Чичикову. — Я тоже предполагал, большая смертность; совсем неизвестно, сколько умерло». «Ты, пожалуйста, их перечти, — сказал Чичиков, — и сделай подробный реестрик всех поимённо». «Да, всех поимённо», — сказал Манилов. Приказчик сказал: «Слушаю!» — и ушёл.
Отмена патриархально-беспечного крепостного права (действительно, чего считать, если бабы новых народят) и переход на рельсы бездушно-требовательного капитализма заставили таки заняться статистикой самым серьёзным образом.
«В четвёртом заседании я докладывал свою карту, над которой работал две ночи сряду (Б-г помог мне совершить этот труд безо всяких пособий!) и по которой наглядным образом можно было ознакомиться с положением трактирной и кабацкой промышленности в России. Сердце России, Москва, было, comme de raison {разумеется}, покрыто самым густым слоем ярко-красной краски; от этого центра, в виде радиусов, шли другие губернии, постепенно бледнея и бледнея по мере приближения к окраинам. Так что Новая Земля только от острова Колгуева заимствовала слабый бледно-розовый отблеск. В заключение я потребовал, чтобы подобные же карты были изданы и для других стран, так чтобы можно было сразу видеть, где всего удобнее напиться», – это, понятно, уже Салтыков-Щедрин.
А Чехов приобщился к статистике всерьёз, жертвуя не только временем, но и здоровьем. Сначала на Сахалине, а затем и во время всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года. Увы, доверие к сухим числам порой и подводило его: так, Мелихово, на бумаге выглядевшее весьма лакомо, на деле огорчило Антона Павловича. И кто надул! Свой брат, творческий человек (художник Сорохтин) и надул! Вот и верь после этого людям и цифрам. Однако унывал Чехов недолго и, взявшись за дело, превратил поместье если не в вишнёвый сад, то в безубыточное хозяйство наверное. А потом в страну пришёл социализм. «Социализм – это учёт и контроль», — разъяснил Ленин, и двадцать пятого июня тысяча девятьсот восемнадцатого года Совет Народных комиссаров утвердил «Положение о государственной статистике». Девяносто пять лет назад. Скоро юбилей. Вот тут статистика и расцвела.