Челлини любил свободу, но ее не получают в дар, ее берут и защищают. Когда к Риму подошли войска императора, Челлини стал папским пушкарем. В те времена технологии металлов были достаточно юны. Получить отливку без дефектов было трудновато, поэтому мастер частенько сам стрелял из своей пушки (такая гарантия качества).
Ремесло скульптора было в сродстве с литьем орудий. Его огонь разит коннетабля Бурбона и принца Оранского (как расплатилась с ним курия — описано выше). И во время войны Флоренции с Сиеной Челлини восстанавливал укрепления родного города. Война — другой цены у свободы нет...
Приходилось Челлини и самому, с аркебузой и клинком, защищать свою честь, жизнь и имущество. Причем, завалив противника, он не полагался на справедливость судей, а пускался в бегство, возвращаясь не раньше, чем заручался покровительством высокопоставленного поклонника искусства, обеспечивающего амнистию. Кстати, и ныне на улицах мегаполисов ввечеру лучше полагаться на несколько дюймов углеродистой стали, и помнить, что лучше пусть дюжина судит, чем четверо несет.
Развлекался Челлини и некромантией, обретал сияние вокруг головы, ныне зовущееся аурой, опережая на века появление жанра фэнтези. Разгонял пушечной стрельбой тучи — прямо как столичная мэрия перед парадом. Изобретал бесшумный порох...
Порох, кстати, для охоты делал сам, а его охотничьи рассказы истинно охотничьи — «не любо — не слушай, а врать не мешай». На закате жизни (умер он в 1571-м) покупал пожизненную ренту и боролся с мошенниками. В общем, человек, который и в лихие девяностые был бы востребован, и теперь бы не растерялся. Все зависит от нас — от нашей энергии и самостоятельности.
Василий Щепетнёв: Свеча Гоголя
Василий Щепетнев
Опубликовано 22 июля 2011 года
Обыкновенно литератор девятнадцатого века писал даже не при свечах, а при свече. К чему лишние расходы на вторую-третью свечечку? А вот у меня в светильнике энергосберегающая лампочка на двадцать ватт, что на глазок раз в сто ярче сальной или восковой свечи. Вот первое преимущество современного писателя перед каким-нибудь Гоголем или Достоевским.
Что еще на столе? Чернильница (Гоголь любил покупать чернильницы и всякие принадлежности для письма) вмещала в себя чернил страниц на пятьдесят. Перья же приходилось очинять едва ли не каждодневно. У меня в принтере картридж на три тысячи листов, а клавиатура рассчитана на тридцать тысяч. Или больше. Опять многократное преимущество.
Теперь едем: Гоголь, как и главный герой его Чичиков, передвигался преимущественно в коляске, запряжённой лошадьми. Только Чичиков был хозяин-барин, а Гоголь пользовался либо наёмными экипажами, либо его подвозили из дружеских чувств. В любом случае, чтобы проехать хоть десять вёрст, хоть сто, хоть даже тысячу, в моём распоряжении много больше лошадиных сил, чем у Гоголя.
Одно непонятно: почему при полном превосходстве в энерговооружённости никак не удаётся сравняться в гениальности?
Ладно. Предположим, что в формулу «бытие определяет сознание» гениальность не вписывается – хотя, собственно, почему?
Возьмём рядового чиновника, Акакия Акакиевича Башмачкина, или лучше целый департамент Башмачкиных, начиная от наиглавнейшего чина и кончая ночным сторожем. Ведь тоже ни принтеров, ни трехсотсильных бронированных «Мерседесов», а дело делали – медленно, со скрипом, так ведь и теперь, утверждают знатоки, без подмазки даже скрипу не будет.
И, между прочим, Башмачкин, титулярный советник, и жалования-то получал много меньше, нежели его собрат по департаменту сегодня, для него шинель приобрести было – событие. Шинель, а не домик на Кипре. Но документы готовил точно в срок. Получается, и в рутинной канцелярской работе количество ватт и герц никак не желает переходить в качество.
Возьмём другого литературного героя, пристава следственных дел Порфирия Петровича. Никаких прослушек, скрытой и явной видеосъёмки, генетического анализа, даже бертильонаж ещё не был изобретен. Спрашивай и думай, вот и вся метода. Однако вывел погубителя старушек Родиона Раскольникова на чистую воду, сумел. А сегодня целый следственный комитет России, имеющий в штате сотни и тысячи классных специалистов, вооружённых наиновейшими средствами получения, обработки и хранения информации, никак не может узнать, кому принадлежит не какой-то там обломок ноготка, а целый международный аэропорт Домодедово. Да уж…