То же со старыми играми. Те, кто играл лет десять назад, помнит состояние ума, необходимое для получения максимального удовольствия. Его коллега, приобщившийся к интерфейсам «человек-машина» чуть позже, с непониманием наблюдает, как тот возится с очевидным старым хламом.
Пользователи постоянно привыкают и отвыкают от всё новых сценариев действий для удовлетворения своих запросов. Например, если раньше для поиска нужных файлов дозванивались на BBS, а позже – бродили по некоторому списку FTP-серверов, сейчас эту потребность закрывают гораздо более простые в обращении торренты и сервисы потокового воспроизведения музыки и видео. (Кстати, вы уже встречали людей, которые, привыкнув к YouTube, не знают, что такое «скачать»? Я — да.)
Эти самые сценарии радикально меняются раз в несколько минут – достаточно вспомнить почти исчезнувшее «перезвони мне» мобильной связи, укладывающееся в трёхсекундный бесплатный интервал.
Меня беспокоит вот что. Эти самые сценарии, как говорилось выше, требуют определённого настроя, запоминающегося исключительно тем, кто их применяет. Может ли быть так, что вместе со сменой этих бесконечных концепций – клавиатурной, мышиной, пальцеориентированной – мы что-то теряем?
И речь, конечно, не об иконке дискеты.
К оглавлению
(обратно)Кафедра Ваннаха: Апгрейд wetware Ваннах Михаил
Опубликовано 10 августа 2011 года
Есть в ИТ-английском слово – wetware. «Влажное обеспечение», биологическая аппаратная часть. Именно на нём, на сотканной по законам биохимии нейросети, и запущены процессы, образующие наши интеллекты и личности. И вот возникает вопрос: а можно ли с помощью какой-нибудь химии существенно повысить способности человека к интеллектуальному труду?
Ну, то, что в области физических способностей такое возможно, знают все. Во всяком случае – все, кто обитает в информационном поле глобальных СМИ; все, кто не чурается спортивных новостей. Речь, конечно же, о допингах. О забаве древней и почтенной. К ним прибегали перед ристаниями атлеты классической Эллады, взыскующие победы и связанных с ней материальных благ («атлон» эту награду и означает, спортсмены-любители звались аскетами…). Их потребляли перед кровавыми междоусобицами индейцы доколумбовой Америки (см. «Апокалипсис» Мела Гибсона).
Ну а мозги? Есть ли допинг для мозгов? В какой-то мере, конечно, есть. Кофеин из крепкого кофе, особенно из плебейской робусты, изобилующей менее изысканными, нежели арабика, зёрнами сорта Coffea canephora. Кофеин из густо заваренного чая. Но это – средства общестимулирующие. На самом деле заменяемые плотным завтраком после нормальной зарядки и контрастного душа. А вот есть ли средства специфические?
Ну, если на пять минут включить проводное радио, транслирующаяся там программа предложит три разных препарата, способных оказать чудодейственное действие на головной мозг. И студентки, валявшие весь семестр дурака (точнее – дураков разных, разных достоинств), едят их горстями. Помогает ли?
Ну, из института их не отчисляют, даже с бюджетных мест, ставят положительные отметки. Что ж преподаватели, глупые? Семь штук отчислишь – самого уволят… Мест в учебных заведения много, народившихся два десятилетия назад – мало! Диплом гарантирован! Но о каких-то особых достижениях в науках, достигнутых таким методом, слышать не приходилось… Маркетинг да, удачный! Ну а вообще, в принципе, отвлекаясь от биохимии и нейрофизиологии, возможно ли повысить эффективность мозга?
А что такое эффективность мозга? Феноменальные способности? К счёту там, к запоминанию… Ну да, некогда, во времена арифмометров и электромеханических калькуляторов были популярны цирковые соревнования выдающихся счётчиков с техникой. Только достижения счётчиков-феноменов не имеют никакого отношения не только к математике как науке, но даже и к практическим вычислениям. Ну, так же, как после Марафона лёгкая атлетика никак не пересекается с технологией связи. (Да и неясно, почему тогда афганские стратеги не передали сигнал более быстрым дымовым сигналом или цепочкой барабанов, известных самым примитивным племенам. Разве что потому, что их избирали демократически, по жребию…).
Да и эйдетическая память мало имеет общего с организацией хранения данных. С традиционными библиотеками с их «десятичной классификацией». С современными информационными системами с их почти разумными неутомимыми поисковиками. То, что трёхлетний Карл Фридрих Гаусс проводил в уме сложнейшие вычисления, а его мама невооружённым глазом видела фазы Венеры и некоторые спутники Юпитера, никак на математику и астрономию не повлияло. (Только на поэзию – у Леонида Мартынова есть стихотворение «Мать математика»…)