— Я прошу простить меня, солнцеликий, что не дал тебе проявить свою силу и искусство.
Ширам склонил голову перед царевичем.
— Конечно, ты прощен, ты же победил! — воскликнул Аюр. Затем понизил голос: — Он жив?
— Да. Однако некоторое время, после того как этот малый придет в себя, ему будет тяжело ворочать шеей.
— Это хорошо. Поделом. Ты заслужил награду. Скажи, что хочешь?
— Победа сама по себе награда, — уклончиво ответил Ширам.
— А скажи, — вновь полюбопытствовал сын повелителя, — ты ведь так мог и убить его?
— Конечно мог.
— Я в восхищении. — Глаза юноши загорелись. — Никогда прежде не видал ничего подобного! Это и есть тайное боевое искусство вашего народа? Неудивительно, что вы его ото всех прячете!
— Если лишний раз показывать, что ты можешь, всегда найдутся те, кто сумеет противопоставить твоему искусству свое. Знаешь, почему я победил, а он не сумел?
Ширам кивнул на лежащего неподалеку на траве Джериша, который уже понемногу приходил в себя.
— Твое боевое искусство лучше?
— Вовсе нет. Просто я следил за тем, как сын вождя готовился к поединку, пока Джериш красовался перед местными девицами. Он был самоуверен, а значит, слеп. В этом вся разница. Тот, кто презирает противника, уже проиграл — об этом особенно важно помнить ариям…
Он помолчал и добавил:
— И еще кое-что. Этот могучий боец когда-нибудь станет вождем племени. Пусть он на всю жизнь запомнит, что если ему и удастся случайно победить кого-то из нас, то расплата будет быстрой и неминуемой. А смерть лишь возбуждает недовольство соплеменников.
— Или устрашает, — возразил Аюр.
— Они здесь в силе.
Аюр пренебрежительно хмыкнул, но пожал плечами — ему было лень спорить. С поляны, где накрывали столы, уже лилась веселая музыка.
День перешел в вечер, темнота скрыла дальний берег Вержи, в небе высыпали звезды, и к ним устремились искры разведенных на пиршественной поляне костров. Праздник и не думал прекращаться — напротив, как сели за столы, веселье разгорелось с новой силой. Когда гости и ингри утолили первый голод, зазвучали застольные песни, заиграли дудочки, гуделки и жалейки, и вот уже кто-то повел хоровод среди костров…
А еду все приносили и приносили. Арьи, в походе стосковавшиеся по разнообразию, сметали все подчистую со столов и требовали добавки; от них не отставали слуги, для которых ближе к стану был накрыт еще один стол. Котлы с кашей, блюда с пирогами-калитками: со свежей рыбой, рубленым мясом, грибами, творогом, черникой, клюквой, морошкой… Бесконечное множество различной копченой, вяленой, жареной рыбы в плетеных корзинках; запеченное мясо — оленина, утятина… И конечно, кувшины с пряным стоялым медом и огромные жбаны с темным ячменным пивом.
— Экая щедрая земля! — заметил Дакша, икая от сытости. — Они тут не бедствуют в своей глуши, эти дикари!
— И то правда, — отозвался Хаста. — Они тут вряд ли знают, что такое жевать кору по весне и подбирать в полях колоски… Как бывало в некоторых уделах нашей прекрасной Аратты…
— Не клевещи на Аратту, жрец! Если где и случался голод, так это воля богов, а государь всегда делал то, что должно.
— Так восславим же его мудрость, — миролюбиво отозвался Хаста и впился зубами в жареную утиную ножку.
Вдоль столов с блюдами и ковшами ходили нарядные жены и девушки-ингри, выполняя священную обязанность хозяев — накормить гостей до отвала. Девицы таращились на красавцев-воинов с восхищением, радостно отвечая на знаки внимания. От Ширама же, хоть он и был победителем на священном круге, все старались держаться подальше, смущенные его суровым видом и черной косой.
— А эта страхолюдая баба, которая Урхо побила, она вашему царевичу кто? — простодушно спросила одна из девушек, приведя всех телохранителей в бешеный восторг.
Толмай с кружкой в руке встал, окинул взглядом стол, отметив про себя, что некоторые гости скоро будут не в состоянии не то что слушать речи, но и сидеть прямо, и торжественно заговорил:
— Как солнце топит лед, так сын и посланец солнечного государя дарит нашей земле весну!
Сидящий на почетном месте Аюр помотал головой, чтобы разогнать обволакивающий ее пьяный туман, и поднял взгляд на вождя, пытаясь изобразить милостивую улыбку.
— Держава ваша безмерно велика, и сила ее несокрушима! Не счесть ее богатств — и мы малость способствовали тому много лет и зим, посылая вам наши лучшие меха, — продолжал Толмай. — Но лишь теперь, когда луч солнца озарил наши сумрачные леса, я могу с радостью показать тебе, царевич, сколь велики богатства прекрасной Ингри-маа и ближних с нею земель. Мы ценим добро повелителей Арьялы. Тот выход, который вы запросили с ингри, — лишь скромная благодарность моего племени за право приобщиться к мощи великой державы. Эти земли могут дать много больше! Все наши соседи, от полночи до заката, с радостью придут под руку повелителю Арьялы, едва лишь прознают о его силе…