Поездка в прилегавший к близости город? По твоим словам, не было за нами никаких мотивов прилагаться к такому делу. Из требований интереса увидеть действия собственными белками, думаешь? Вполне возможен и такой энтузиазма предлог. Принимая ко вниманию, как я попкорном подкармливал брезжащих школяров, основание на «прокатиться», очевидно, ни в коем разе не стояло за социально-политическую активность. Тебе пока не известно, но в том дне присутствуют два эпизода…
Мы пристроились в парке в сцепке наушников. Площадка образовывала круговерть. Одна из скамей обладала над собой ещё парочкой. Они совершали губные объятия. По проводам гарнитуры заведомо нет, и ни разу не появится возможности попасть в твои думы, что жаль. Существует предположение, моё, ты не возразила бы мне, если бы я попытал подражание на твоих губах. Этого не воплотилось. Акт в действительном окружении был потрачен из-за, не знаю, конфузливости, по всей видимости. Если пуститься в глубокие домыслы, могу выдвинуть, что тебе и хотелось повторить за ними видимый акт, но никак не с моим участием. Или нет.
Два прописал? Да, позднее грандиозного приключения двумя oversocio-субъектами по поиску автовокзала, уже в дороге. Оседлали места в конце маршрутного такси, и твоя фигура поместилась напротив меня. Тонкая белая верёвка соединяла стороны сидений с обеих сторон. По мою и твою. Вспомнить проблематично, кто наперво стал подёргивать её. Единично воспроизводится кадр твоих пальцевых движений. Умилительно. Дорогая. Механика любвеобильности концентрировалась на желании лапидарного соприкосновения с поверхностью восково-девичьей кисти. Быть может, в ответ ты бы выделила мне к дневнику нежащийся автопортрет. Или нет.
Пропуск. Пункт. Октябрь. Вся оставшаяся численность летних дней не сводила нас к взаимосвязи. Персональной. Не принимая в расчёт сцену переписки с этаким содержанием:
– Мне показалось, что когда ты говоришь про симпатизирующего тебе человека, разговор затрагивает меня.
– Хахах, нет. Совсем нет.
Аффективных казусов за полноценный отрезок лета более не возникало. До пришествия осени. Что началось как спор о грамматической верности в оформлении слова «на хуй», завершилось прямым выражением любовного влечения с последующим отказом по обустройству наших возможных пассионных отношений.
Тебе было не вполне очевидно, за какой надобностью я отстранился от социальных контактов, в том числе, с тобой. Когда ты спрашивала об этом, я не смог выразить полным образом своё пояснение по причине вязкости в его убедительности. Сбиваю неразрешенность вопроса:
Предположим, ты маленькая, в размер не превышающая 15 см рыбка, хозяйство обитани которой пророщено глубоко под водной плотностью Амазонки. Я – незадачливый искатель новых, по меркам гормональных выбросов конкретно в своём теле, импрессий от блюдения за редкостной фауной. Пробыв на берегу реки достаточный промежуток, чтобы вся посторонняя подводная паскуда пробежала по щиколоткам и наметила мне сифилитическое будущее, в понуром исследовательском окончании теплюсь к оставленным в палатке доселе подштанникам. В моем учёном черепичном домике пока нет знания о втесавшейся в уретру ванделлии. До поры, до времени. До той поры, пока ты не распустишь шипы, закрепившись за плотские мои хрящи; пока не соберешься обсасывать кровеносные отложения, добытые методом рваных ран. Я не последователь селф-харма, инородная природа эмигранта-узурпатора не прельщает носить болевой катализатор внутри себя перманентно. Ногтвевыми щипчиками? Чем ещё, плоскогубцами? Если помимо освобождения кандиру, я был бы настроен прорубить червоточину в простате целиком с выдачей на глаз прилегающих к ней геометрических и уже видоизменённых хрясцов, то используем, да. Тактичный вариант. А так, здесь желательна обтёртая работой приёма.
Опуская метафорические выкрутасы: предпочтительным избавлением от проросшего терновника избралось отречение от тяги. Аскеза к коммуникативным приспособлениям – вот он, запрашиваемый тобою ответ.