– Да сколько ж можно, – пробурчал он, – опять монастырь!
Встретили нас не сказать чтобы радушно. Из своей сторожки навстречу вышел привратник, который, жестом велев нам остановиться, послал в монастырь подручного, вернувшегося в сопровождении двоих вооруженных людей, одетых в уже знакомые нам беневентийские ливреи. Здесь они взяли нас под свой надзор и обыскали на предмет скрытого оружия – скрамасакс с Беортрика предварительно сняли, отдав на хранение привратнику. После этого нас через двойные двери ввели в монастырь, где мы по протяженной лестнице поднялись на просторный передний двор. Было ясно, что этим людям дан приказ не показывать нас никому из монашеской братии: нас торопливо провели позади здания, где пахло пекарней, и через несколько шагов завели в первый же проход.
– Какое местечко под нас подготовили – загляденье! – язвительно сказал Беортрик, бросая свои седельные сумки на пол похожей на келью комнаты, куда нас завели. Слышно было, как на плотной низкой двери задвинулся засов. Мы оказались взаперти.
Я огляделся. В комнате находились два топчана, трехногий табурет и стол с чашкой и глиняным кувшином. Рядом с кувшином кто-то оставил каравай хлеба и полкруга сыра.
– Ну что, не голодать же, – сказал Беортрик, разламывая напополам каравай и сыр. Затем он смачно надкусил свой кусок: – М-м, неплохой! Овечий. Попробуй.
Свет и воздух проникали в помещение из единственного оконца под потолком. За занавесью, прикрывающей стенную нишу, слышалось тихое посвистывание. Я подошел и отдернул ткань. В алькове было предусмотрено отхожее место: дыра в полу, в которой и свистел ветер. Через дыру виднелся почти отвесный, в полсотни локтей, обрыв. Вернувшись в келью, я подставил табурет к окну и, взобравшись на него, выглянул наружу. Как я и предполагал, монастырь гнездился на краю крутого обрыва. Наша комната смотрела в пустоту, а далеко внизу, насколько хватало глаз, тянулись лесистые холмы и тенистые долы.
Я подошел к двери и прислушался – тишина. Тем не менее меня беспокоило, что наши разговоры здесь могут подслушиваться.
– Перестань, не суетись, – сонно-беспечным голосом сказал мне Беортрик. – За нами сюда придут и заберут, как только будут готовы.
– Когда, по-твоему?
Саксонец неторопливо пожал плечами и провел рукой по волосам – длинным и светлым, давно уже отросшим после аварского плена.
– Может, когда стемнеет, – предположил он.
После этого мой спутник растянулся на одном из топчанов, откинул голову на войлочный валик и закрыл глаза. Вскоре он уже спал. Я же по-прежнему беспокойно расхаживал из угла в угол.
Тишина угнетала. Внешняя стена нашего узилища была толщиной не менее четырех локтей, и то же самое можно было сказать и о внутренних перекрытиях. Они отгораживали всякий шум, так что слышны были только мои шаги по половицам, хрипловатое посапывание Беортрика во сне и слабый, полый посвист ветра в дыре отхожего места. Мертвящая пустота имела что-то общее с теми заброшенными склепами на выезде из Рима. С тягостным чувством мне подумалось еще об одном монастыре – том, что находился в предгорьях Альп. Там я имел несчастье впервые повстречать Альбина, распорядителя папского двора. Неужели мне вновь доведется с ним встретиться? Если да, то он, безусловно, меня узнает. А это конец и для меня, и для Беортрика. В живых нас не оставят.
По мере того как тянулись часы, мое волнение возрастало. Я чувствовал себя уязвимым и беспомощным, не ведая, где мы и отчего нас так и не доставили в Беневенто. Само собой, беневентинцы были не единственными, кто хотел бы видеть Беортрика, а догадаться, с кем они состоят в союзе, не было никакой возможности. Надо, определенно надо было подробней расспросить Павла об устройстве италийской политики. Неуверенность висела на мне тяжкими веригами, и я полностью утратил чувство времени. В монастыре нас упрятали так глубоко, что не было слышно даже отбивающего часы церковного колокола, возвещающего обедню и вечерню – либо монахам здесь не нужна была колокольня для отмеривания времени. Свет дня в оконце давно уже угас, когда послышался лязг отодвигаемого засова. Вошли двое вооруженных людей, оба в беневентийских ливреях. Третий мужчина стоял в коридоре с факелом. Это были уже не те, кто привел нас сюда. Нас вновь обыскали на предмет спрятанного оружия, после чего вывели из кельи на открытый воздух. Повели нас куда-то направо, снова за наружной стеной монастыря, чтобы никто не видел. Справа в звездном свете отдаленно темнела громоздкая, высокая крыша базилики. Коротким лестничным пролетом нас провели куда-то на верхний ярус, где открывался вход в небольшое строение, заполняющее пространство между базиликой и внешней стеной. Трепещущий язык огня от факела падал на мелкие узкие кирпичи вроде тех, что образовывали городские стены Рима. Похоже, здание, куда мы входили, было очень старым.