— Мы не можем без полиса, дайте тогда свой! — возмущается медсестра и напоминает мне своей навязчивостью мелкую приставучую собачонку.
— Нету. Полиса, — выделяю я каждое слово интонацией и гляжу прямо на неё.
— Зоя, не спорьте. Всё нормально, — одёргивает свою помощницу врач. — Как девушку зовут? — наверное, этот вопрос он адресовывает мне.
— Барбариска… Ой! То есть Алёнка. Простите, — пожимаю я плечами и нелепо улыбаюсь.
Привычка — страшная сила. Мне бы её так на работе не начать называть, если она ещё доживёт до возвращения туда…
— Алёна, вы меня слышите? Откройте глаза…
Доктор что-то делает, и она открывает глаза. Стонет, снова пытается заснуть, а потом опять открывает глаза и привстаёт на локте.
— Что происходит? — спрашивает она и тяжело вздыхает.
— Я доктор. У вас сильный жар. Сейчас поставим укольчик. Вы только померьте температуру для начала…
— Температуру…
Барбариска садится и берёт градусник. Выглядит она, мягко говоря, неважно. Да и каждое движение такое ленивое, что мне хочется помочь.
Я вспоминаю перепуганную девочку, что закричала и побежала вперёд от собак, которых на неё натравила моя мать. Цепных псов она растила для того, чтобы защищаться, но как я потом уже понял, моя мать не защищалась, а нападала с их помощью на невинных. Барбариска запнулась о корягу и упала. Ещё бы немного и эти псы её растерзали, разорвали бы на части, но я успел схватить её на руки и положить в машину. Дверцу едва захлопнул, до того как ощутил жгучую боль в районе щиколотки, откуда уже текла кровь…
— Тридцать девять и два. Надо сбивать, — говорит доктор.
Я ухожу к окну и устремляю в него взгляд, пока врач ставит Барбариске укол. Слышу, что врач продолжил осмотр и приближаюсь к ним.
— Что с ней? — спрашиваю я, когда врач убирает стетоскоп.
— Небольшие хрипы в лёгких, но не воспаление. Скорее всего, продуло под кондиционерами. Я не имею права выписывать рецепты, поэтому вам лучше будет вызвать с утра участкового терапевта, однако… Если добавить к тому, что мы осмотрели её без полиса, ещё немного, то я могу посоветовать чудесное средство, которое поставит девушку на ноги уже через два-три дня.
— Выписывайте, — жму я плечами и кладу перед врачом десять тысяч. Наверное, это половина его заработной платы, потому что он улыбается и выписывает рецепт.
— Лекарство лучше начать давать прямо с утра. После еды. Всего доброго! Выздоравливайте.
Я провожаю врача и ловлю на себе недовольный взгляд медсестры. Ведёт себя так, словно я кусок дерьма. Да плевать. Какая-то серая противная мышенция. Возвращаюсь в комнату и смотрю на Барбариску. Выглядит она чуть лучше, наверное, температура начала падать потихоньку.
— Что стряслось-то? Я думал, что всё хорошо, захожу, а ты спишь и сгораешь… — говорю я.
— Даже не думай, это не ты такой горячий, что я не смогла устоять, — отвечает она и натягивает на себя плед.
— Ты убиваешь меня без ножа! Ну разве так можно резать по самооценке? — наигранно покачиваю я головой, но только теперь отпускает, потому что я убедился, что девчонка под моей опекой пока не умирает.
— Меня продуло, наверное, в самолёте… Я замёрзла там, а потом ещё в общаге в окна дуло… Там такие щели…
— А ты ещё не хотела переезжать оттуда, — закатываю я глаза. — Короче, смотри… Мой номер у тебя в телефоне есть, я писал с него. Если станет плохо, звони… Я буду ночевать в гостинице рядом. Утром привезу тебе таблетки и цитрусовые.
— Спасибо! — шепчет она, скатывается на подушку и закрывает глаза.
Она умеет не огрызаться? Это для меня что-то новое. Впрочем, я уверен, что как только девчонке полегчает, она тут же снова выпустит клыки и начнёт кусаться.
Всё перемешивается в голове. Марк уходит, я слышу, как закрывается дверь, и сразу же проваливаюсь в пропасть снов. Когда просыпаюсь, замечаю на тумбочке упаковку с таблетками и записку.
Барбос: «Как проснёшься, позвони! В твоих интересах быть послушной девочкой, Барбариска».
Я закатываю глаза и шумно выдыхаю. Откидываюсь на подушку и ещё несколько минут лежу, глядя в потолок. Тотальный контроль Кирилла больше не кажется мне таким уж тотальным… Не понимаю, зачем Марку надо заботиться о той, кого когда-то ненавидел, да и сейчас испытывает презрение?!
Чувство вины?
Возможно, совесть у него всё-таки есть.
Чтобы этот Барбос не позвонил Кириллу и не науслькал брата, которому только дай повод, и он примчится проверять, как я тут, я всё же решаю ответить на сообщение. Тело ломит. Лень, вообще, двигаться.
Я: «Проснулась. Пока жива».
Больше ничего не пишу и отправляю сообщение. Вероятно, Марк там сидит на телефоне, потому что тут же начинает печатать мне ответ.
Барбос: «Умница! Таблетки пей по расписанию! Ключи у риелтора я забрал. Не хочу, чтобы ты задержалась в моей квартире надолго».
Смешок срывается с губ. Я убираю телефон на тумбочку и потягиваюсь, но это движение получается ленивым. Заставляю себя подняться на ноги, чтобы дойти до кухни и взять яблоко и стакан воды. Беру всё это, возвращаюсь назад, съедаю, выпиваю таблетки и снова падаю на матрас и закрываю глаза.
До вечера я то просыпаюсь, то засыпаю. Весь день проходит точно в бреду. Марк контролирует, чтобы я послушно пила лекарство, а когда возвращается с работы, долго испытующе смотрит на меня, словно пытается прочитать мои мысли.
— Как себя чувствуешь? — срывается с его губ первый вопрос.
Я прикусываю язык, чтобы не съязвить что-то в духе: «а тебе не всё ли равно». Выдавливаю из себя улыбку, которая, наверное, больше походит на оскал и отвечаю вполголоса:
— Спасибо. Уже лучше.
— Не думал, что ты умеешь разговаривать нормально, — тут же говорит Марк. — Я заказал запечённый картофель и цыплёнка-табака. Привезут еду через час. Мне дождаться или сама откроешь?
— Как хочешь…
На самом деле, если вчера мне было всё равно одна я остаюсь или нет, то теперь как-то боязно стало. Что если этому психу придёт в голову обвинить меня в краже или что-то в этом роде?! Мне кажется, что он вполне себе способен на такое, но, с другой стороны, зачем ему тогда было возиться со мной и отхаживать?!
— Тогда я поеду… У меня тоже дела. В общем, поправляйся. И телефон далеко не убирай. Я буду писать и хочу получать ответ сразу, а не через час, — возмущается Марк и идёт к дверям.
Дверь снова закрывается за его спиной. Я слышу, как звенят ключи в замочной скважине и закрываю глаза. Спать уже не хочется. Надо бы посмотреться в зеркало на свой вид. Пока я думаю пойти умыться, прилетает сообщение от коллеги.
Аня: «Вы с Марком уже переспали?».
От воспоминания о споре на лбу проступают капельки пота. Глаза широко раскрываются, и я несколько секунд пытаюсь отдышаться. Дельные мысли не лезут в голову в этот момент. Я кручу телефон в руках, а потом быстренько набираю банальный ответ.
Я: «Нет, но всё ещё впереди».
На самом деле доводить дело до постели я не планировала. Мы поспорили, что я влюблю в себя Марка, но не буду спать с ним. Хотя… Последнее сделать было бы куда проще. Отложив телефон, я иду в ванную и соображаю, что Марк не занёс мою сумку с вещами в квартиру, а вещи, что были одеты на мне, пропитались запахом пота. Шмыгаю носом и приближаюсь к его шкафу. Надеюсь, хозяин дома не сильно расстроится, если я одолжу его рубашку?! Выбираю первую, что попадается под руку и прикидываю. Она мне почти до колена достаёт. Длинная, это хорошо. В ванной вижу полотенце и решаю, что ничего не случится, если вытрусь им один раз. Уж лучше воспользоваться полотенцем Марка, чем валяться грязной.