— А Сандро, значит, от гроба так и не отходит? — спросила Римма Болонкина.
— Он вообще в цирк жить переехал. А Минька воет так, что слушать жутко. Будто человек стонет: «О-о-ох!» Сегодня часов в шесть вошел дядя Донат в цирк. Слышит, на манеже кто-то разговаривает. Заглянул потихоньку и видит: перед гробом на коленях стоит Сандро и как с живым говорит с дядей Проней. По-грузински. А рядом Минька. Дрожит весь. А по морде настоящие слезы катятся…
— Гроб, значит, на манеже стоит? Тот самый? — спросила Римма.
— Тот самый…
— Вы что, звонка не слышали? — раздался сзади голос нянечки Ариши. — Маргарита Александровна давно в классе.
Ребята побежали на урок. Едва учительница вызвала к доске Борьку, как с улицы донеслись звуки траурного марша.
— Можно глянуть? — попросил Влас. Учительница разрешила.
Ребята бросились к окнам.
— Смотрите! Гроб на полотенцах несут. Совсем как в цирке было, — тихо сказал кто-то.
— Народищу, народищу сколько…
— А что это у лилипутов в руках за подушка? Что на ней блестит?
— Как — что? Лента с медалями…
— А почему лошадь идет за гробом? Так в цирке полагается?
— Не знаю. Наверное, Нонна её специально взяла проводить дядю Проню в последний путь. Если бы не он, задушил бы удав Буяна…
— А вон и Сандро…
— Ребята! Ребята! А где же наш венок? Неужели Сандро так обижен, что не захотел принять венок от школы?
— Может, мы просмотрели…
После похорон Сандро с дядей Донатом вернулись в цирк. От неожиданности Сандро замер на пороге гардеробной.
На стене, рядом с афишей, висел большой венок из живых осенних цветов. На черной ленте было написано:
«ДЯДЯ ПРОНЯ ВОНАВИ, ПРОЩАЙ. ТЫ БЫЛ БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК И АРТИСТ.
Ученики 6-й школы города Пореченска».
— Прости, Шурка. Это я виноват, — сказал дядя Донат. — Забыл в суматохе. А ты что же? Не видел его?
— Я в гардеробный не заходил. Не видел, — глухо сказал Сандро. — Пойдем. Назад на кладбище. Нехорошо получился. Венок класть…
— Куда ты сейчас пойдешь? — сказал дядя Донат. — Ты в зеркало на себя глянь! На кого похож стал? Сколько суток не спишь…
— Нечего мне в зеркал смотреть. Надо идти, да?
— Ладно, пойдем. Только ты приляг на пять минут.
— Только на пять минут. И пойдем…
Но, едва Сандро прикоснулся головой к подушке, глубокий сон свалил его. Дядя Донат осторожно снял с мальчика туфли, бережно укрыл мохнатым халатом и на цыпочках вышел из гардеробной.
Сандро спал спокойно, без сновидений.
Сумерки затушевали предметы в комнате. Из-за туч выглянула луна. На стене гардеробной отчеканилась тень оконной рамы. Сандро проснулся. Рядом, в паноптикуме, раздавались голоса.
— Вот Наполеон, о котором я вам говорил. Сандро узнал Глеба Андреевича.
«Сколько же времени я спал? — подумал мальчик. — И кому это Глеб Андреевич решил ночью паноптикум показывать?»
Сандро заглянул в щелку. Рядом с Глебом Андреевичем стоял худой человек в высоких хромовых сапогах и разглядывал куклу Наполеона.
— Ну, что скажете? — спросил Глеб Андреевич.
— Отличная вещица, но, боюсь, будет чересчур натурально.
— Ничего не натурально. Скомбинирую. А человек ваш не подведет?
— Человек мой уже все сделал. Сегодня вечером.
— Один?
— Нет, мальчонки подсобили… А здесь не опасно бу дет работать? Ведь у вас в цирке, как я погляжу, двор проходной…
— А что вы можете предложить?
— Церковь нашу. Здание старинное и две потайные комнатки имеются, да такие, что не отыщет ни одна собака.
— А в них светло? Ведь работа тонкая.
— И темная и светлая есть. Окна, правда, незастекленные, но, если понадобится, и застеклить можно. Денег на это не жалко. Только сделать надо все хорошо. И быстро.
— Все в порядке будет. Только за Наполеона придется приплатить отдельно.
«При чем тут Наполеон? Ничего не понимаю», — недоумевал Сандро.
— Вы сказали, у вас в церкви есть хорошие тайники?
— Отличные. А что?
— Откровенность за откровенность. Тайну за тайну.
— Пожалуйста, говорите.
— Нельзя ли на время спрятать в вашей церкви ящик?
— Ас чем ящик-то?
— Не с краденым товаром, не бойтесь…
— А по мне, хоть с краденым. Но этого без священника не решишь. Я поговорю с ним.
«Удава припрятать хочет, — догадался Сандро. — Поимка решил затеять. Вот арап! Интересно, какой поимка будет? Городской или междугородный?»
— Насчет ящика считаю, мы договорились?
— Не от меня зависит, повторяю… Но, думаю, разрешит батюшка.
Сандро, боясь пошевельнуться, слушал этот ночной разговор.
— А вы что не работали сегодня? В субботу-то?
— Нет. Из-за похорон этих, будь они неладны! И чёрт его дернул умереть не вовремя!
Сандро еле удержался, чтобы не закричать.
Спустя двадцать минут Сергей Михайлович вышел из цирка и направился к отцу Никодиму. Войдя в сад, староста поднялся на крыльцо и тихонько постучал. Появился полуодетый отец Никодим.
— Это вы? Проходите!
— Да нет, чего же будем весь дом поднимать? Дела хорошие. Очень хорошие, слава господу! Предмет в комнатке уже. Голову я смотрел. Подходящая.
— Ну, слава те господи!
— Он просит у нас ящик какой-то схоронить.
— Пусть припрячет. А когда работать начнет?
— Сегодня ночью. Фома его впустит.
— Ну, слава всевышнему!
Священник и староста распрощались.
Первые солнечные лучи ворвались в маленькое окошечко гардеробной и ярко осветили стену, на которой висел забытый школьный венок.
Если бы Сандро проснулся сейчас и глянул, но не на стену, где висел венок, а в зеркало, то узнал бы то, чего так и не узнал до последних дней жизни…
В зеркале отражался школьный венок. В солнечном свете ярко сверкали белые буквы надписи, выведенные на черном крепе каллиграфическим почерком Леши Косилова.
Фамилия ВОНАВИ отражалась в зеркале и читалась наоборот: ИВАНОВ.
Глава тринадцатая
СИМЕОН СТОЛПНИК В ОПАСНОСТИ
Стыдно! Ах, до чего стыдно! По середине мостовой ранним осенним утром ведут под конвоем Борьку с Власом. Ведут в милицию. По подозрению в воровстве.
Солнышко смотрит. Первые прохожие смотрят. Молочницы, дворники. Кондукторша в пустом трамвае прильнула к окну. Собачник на своей повозке едет рядом, не отстает. В ящике лают, надрываются псы. Жутко от их воя.
Интересно улице:
— Воришек поймали!
— Квартиру ограбить хотели!
— Не квартиру, а магазин…
— Не знаете, так и не говорите. Банк!
— Такие мальчонки маленькие ограбили банк?
— А вы думаете, они были одни? Их целая шайка орудовала! Главарей ночью увезли на «черном вороне»…
Ребята ежатся под взглядами. Под ноги смотрят, на булыжник…
Вот каким оказался долгожданный вторник… Именно сегодня было решено любой ценой пробраться в церковь и остаться там на ночь. Борька обо всем узнал только в понедельник и, к удивлению ребят, охотно согласился осмотреть мощи: «Они настоящие. Раз чудо с соседом случилось, значит, в раке лежит святой. А когда архиепископ приезжал и раку при нем открыли — весь храм благоуханием наполнился. Целы мощи! Сами увидите».
Ребята сказали Борьке, что они уже несколько дней подряд ходили в церковь. Около гробницы со Столпником всегда молился глухонемой. Как нарочно!
А Сергей Михайлович как-то не выдержал и сказал Власу: «Ты что это, богохульник, зачастил в церковь? Нечего тут делать нехристям!»
Вчера на Борьку натолкнулись. Тот удивился: «Вы чего здесь делаете?» Вот и пришлось все рассказать. Сговорились на вторник.
Когда Борьку с Власом разбудили, они долго не могли понять, что происходит, и с недоумением оглядывали сонными глазами понятых и милиционеров, производящих обыск во флигеле, сарайчике и саду.