- Эта краска портит тебя, - в принципе, это правда. Ему намного лучше без этого макияжа. Хоть он и со шрамом, но очень привлекательный.
- Не надо, Оливия, - он убрал мою руку от своего лица. – Ты не понимаешь, что говоришь.
Я только открыла рот, чтобы убедить его в обратном, как он продолжил:
– Не надо этих речей из смазливых сериальчиков. Никогда не пытайся переубедить меня.
- Но это правда…
- Оливия, пожалуйста, - с укором посмотрел он на меня. – Я понял… - он помедлил со своим ответом и, лукаво посмотрев на меня, сказал:
– У тебя коулрофобия?
- С чего ты взял? – и тут я поняла, что меня раскусили. Не знаю почему, но мне не хотелось признаваться ему в этом. Для меня это казалось проявлением слабости, хотя на самом деле это так и есть, ведь фобия – это страх.
- По тебе видно. Но я не понимаю, ведь я тебе ничего плохого не сделал. Или…тебя в детстве напугали? – я неуверенно кивнула. – Но это ведь я, тебе нечего бояться. Тебе не стоит бояться меня.
- Я почти не видела тебя без твоего грима. Я просто не знаю тебя настоящего, - как я могу перестать его бояться, если он постоянно ходит в этом раскрасе, и никогда не показывал себя реального?
- Но ты не пыталась меня узнать. И я хочу это исправить, - с азартом в глазах сказал Сид и ушел.
Честно сказать, меня пугает этот его порыв избавить меня от моей фобии.
- Генри, ты готов? – собираясь утром на работу, спросила я сына. Сегодня Оливер не мог нас забрать, поэтому мы встали рано, и Генри засыпал на ходу. Мне было жаль сына, но он может выспаться в садике. В дверь позвонили, и я поспешила ее открыть. На пороге стояла улыбающаяся Кони.
- Привет, - радостно поприветствовала она. Она стояла молча, улыбаясь. Она не решила объяснить мне, что она здесь делает так рано, как она узнала мой адрес.
- Здравствуй, Кони. Что ты тут делаешь? – мне было очень интересно знать причину.
- А тебе Сид ничего не сказал? – искренне удивилась она, переставая улыбаться. Я отрицательно покачала головой. – Вы же собирались провести вместе время, а я должна погулять с Генри, - вновь улыбнувшись, произнесла она.
- Что-то мы об этом не договаривались, - скептически произнесла я.
- Договаривались-договаривались, - протараторил подошедший циркач. – Пошли, у нас с тобой сегодня много дел, и ими надо непременно заняться.
- Но у меня работа, - сам факт того, что я куда-то пойду с клоуном, который, кстати, был без своего макияжа, меня не волновал.
- Отпросись на один день, - умоляюще посмотрел на меня клоун. – Я собираюсь помочь тебе избавиться от фобии.
- Идите, - Кони вытолкала нас за дверь, а сама закрылась изнутри. – Генри, давай скорее, мы идем гулять.
- А садик? – вот никогда не поверю, что он так опечален из-за прогула.
- Сегодня можно пропустить… - я не услышала конец диалога, так как Сид схватил меня за руку и быстро пошел вниз по лестнице.
- Сид, пожалуйста, остановись, - запыхавшись, я выдернула свою руку. – У меня очень строгий начальник, и он не позволит мне прогулять работу, если на это нет веской причины.
- Так придумай ее, - беззаботно сказал он. – Я серьезно собираюсь помочь тебе именно сегодня. И меня не устраивает то, что ты боишься меня.
- Я не тебя боюсь, а клоунов. Вот сейчас ты без краски на лице, и мне спокойно. Просто ходи так всегда.
- Я не могу. Ты знаешь, сколько времени я потратил, чтобы успокоить себя и выйти из дома? Мне не комфортно, когда люди на меня оборачиваются и видят мой ужасный шрам.
- Люди на тебя оборачиваются только потому, что в своем «боевом» раскрасе ты выглядишь как… - я не смогла закончить, так как почувствовала себя неловко из-за своих слов. В его глазах появилась грусть, а на лице – печальная улыбка. – А знаешь что? Катись оно все к черту, - он удивленно посмотрел на меня. – Куда ты хотел там идти?
Я все еще не знала, куда мы идем, но ему я доверилась полностью. Мне было так стыдно за свои слова, что захотелось поговорить на приятную ему тему – цирк. Мы шли, и он рассказывал мне про представления, про другие цирки–конкуренты, что у них самые лучшие программы, что еще никто не пробовал совместить цирковые представления и песни.
- Мне еще очень повезло, что у меня хоть какой-то голос, а то не быть мне циркачом, - улыбаясь, проговорил он. Мы остановились у многоэтажки, - Вот мы и пришли.
У подъезда сидели старушки и флиртовали с каким-то стариком. Это выглядело так комично - три бабушки атакуют одного дедушку. Но когда мы заходили в подъезд, они, словно коршуны, уставились на нас.
- Смотри – смотри, а ведь был образцовым мальчиком, - одна старушка с сочувствием посмотрела на меня. Только мы зашли в подъезд, как Сид остановился и посмотрел на меня со смешинками в глазах.
- Мама с детства учила меня фильтровать бредни всех стариков, поэтому и ты не обращай на них внимание, - с еле скрываемой улыбкой произнес он.
- Я и не обращаю, - буркнув себе под нос, я пошла дальше. Конечно, было обидно, что он не защитил меня перед этими бабульками, но он и не обязан.
И тут я смогла разглядеть подъезд. Слева были почтовые ящики, справа, под лестницей, стояли велосипеды и детские коляски, а также на желтой облупившейся стене были написаны матерные слова. Поднимаясь выше, я заметила, что все не на столько плохо, как показалось с первого взгляда. Там, конечно, тоже были стены с облупившейся желтой краской, но по крайней мере надписи были закрашены. Мы остановили у квартиры на втором этаже, достав ключи, Сид пропустил меня вперед. Мы оказались в прихожей.
- Это моя обитель, - с восхищение пояснил он мне. – Маму еще утром я отвез к ее подруге, поэтому я все тебе расскажу о себе, и никто нам не помещает. Я пойду налью чай, а ты пока можешь осмотреться.
А осмотреться мне очень хотелось. Это была двухкомнатная квартира: зал со старым сервантом, красивый диван, кресло в тон ему, рядом с ним журнальный столик, а на нем серебристый ноутбук, телевизор был старенький и встроен в сервант.
Дальше шла спальная комната. Односпальная кровать, рядом с ним вязаный коврик в виде круга, комод, зеркало во весь рост. Из этой комнаты был выход на балкон. А там цветы, рассада, скромно стояла лейка, а в углу располагались пустые стеклянные банки.
Кухня была в светло-зеленых тонах. Сид достал шоколадный тортик и поставил наполненные кружки на стол.
- Ну что ж, начну, пожалуй. Родился и провел свое детство я в Ирландии. Там у отца была своя ферма, мама помогала ему в свободное от работы время, а работала она продавцом в часовом магазине. Я хорошо учился в школе. Наша ферма долго на плаву не продержалась, и мы влезли в долги. Папа продал ее и устроился конюхом. Здоровье у него было плохое, и три года назад он скончался. После его смерти мы переехали сюда. Что еще я упустил? – он нахмурился, вспоминая. – Вспомнил! – воскликнул он. – В школе я был очень веселым и общительным, и у меня было много друзей. Но их не стало после того, как меня перед всем классом унизила моя первая любовь.
- Это ужасно, - прошептала я.
- Не надо меня жалеть. Пошли, я покажу тебе свои альбомы, там есть как детские фотографии, так и рабочие.
Мы с ним около часа просматривали все фотографии, а потом долго засели за просмотром сериала из нашего детства. Оказалось, что ему двадцать пять лет. А по нему и не скажешь, что он младше меня на два года. Вечером мы пошли на ярмарку. Там он выиграл для меня смешную шапочку с пропеллером. Поедая сладкую вату, мы фотографировались в фотобудке на память. Домой я пришла в двенадцатом часу. Кони мыла посуду, а Генри пускал слюни, видя десятый сон.
- Как прошло свидание? – усмехнувшись, спросила девушка. Я затормозила, не зная, что ответить. Вроде бы это было не свидание, но вроде бы и похоже на свидание. – Ладно, можешь не рассказывать. Я в ваши взрослые штучки не лезу. Пока-пока, я пошла.