Стрелок мечтал поесть картошки, потому что от конвойской фасолевой тюри было одно расстройство. Вася вспоминал, как ездили в девятом классе на картошку в Кузьмолово — помогать колхозу. Синие ночи взвивались кострами, вожатый научил класть в картофелины кусочки сала — так вкуснее запекать в углях. На картошку Вася взял с собой двух почтарей. Из «Кузмолово» (так местные говорили) отправил дедушке подробный отчет о результатах картофельного соревнования. Белые почтари с кармашками на спинках взлетели над квадратами и прямоугольниками полей и взяли курс на Васильевский остров.
Вася не знал, что дедушка на деле оказался плохим выживателем. Морозным солнечным утром он объявил своим «девочкам», что поймает судака килограммов на девять, взял донку, энтомологический сачок и пошёл с Марусей к реке. На залитой солнцем набережной стояли новые дощатые домики, в них прятались от бомбёжек перепуганные Аменхотепы. Парами шли закутанные детсадовцы, дедушка отдал им пионерский салют. Наладил снасти, поскользнулся на обледенелых ступенях, бодро пошёл к полынье.
Маруся считала солнечных зайцев — они прыгали на заснеженной речной поверхности, слепили глаза и щекотали нос. По дороге дедушка очень хорошо объяснил Марусе про давление на лёд площади тела и площади ботинка, девочка за него не боялась, жмурилась и думала о рыбе — жареной, варёной или, что лучше, запечённой в тесте.
Вдруг послышался слабый крик, дедушка пропал. Маруся, заплакав, поползла по дедушкиному следу, увидела его руки и голову — он пытался выбраться из воды, но лёд обламывался, не хотел держать. Наконец, дедушка выпрыгнул дельфином, лёг на бок и покатился к внучке. Вернулись к сфинксам, побежали в Академию художеств, там Гермогена Ивановича отвели к печке, сняли мокрую одежду, завернули в испачканный красками халат.
Пока дедушка грелся, Марусю развлекал хромой хранитель Абезгауз — худой, с растрёпанными кудрями, в мохнатой шубе. Он показал девочке макет Исаакиевского собора, потом отвел в подвал, где плотными рядами, словно соты в улье, стояли деревянные ящики. Хранитель достал из одного ящика удивительные маски с усами и вытаращенными глазами, это были экспонаты Этнографического музея. Абезгауз подмигивал и шептал, что про маски нельзя никому говорить, это военная тайна. Он был похож на северного золотоискателя, изо рта у него вылетал белый пар.
Дома дедушка лёг в кровать и больше не вставал, тяжело дышал, просил у девочек прощения. Тогда Анна Гермогеновна свернула шею первому голубю и сварила суп. Дедушке не хотелось есть любимого почтаря, дочь на него кричала. Через несколько дней Гермоген Иванович умер.
Васин отец тоже был плохим выживателем. Когда Вася ходил в детский сад, а Маруся только родилась, геолог Цветков был отправлен в Ухтинскую экспедицию. С небольшим разведывательным отрядом, в состав которого вошли несколько убийц и первооткрыватель чекист Сущий, Цветков пробирался вдоль реки Войвож с целью освоения природных богатств Коми.
Сущий хотел стать знаменитым колонизатором, у него был наградной маузер и старая книга «Север России», заложенная на главе «О пользе казны от заселения Северного края преступниками». Убийцы мечтали накопить пару сот рублей и после отсидки «устроить своё деревенское хозяйство». Они тащили лопаты и рюкзаки с крупой и консервами. Цветкову грезился нефтяной фонтан, с жирным чавканьем бьющий из классно пробитой дудки.
Отряд исчез, впоследствии были обнаружены фрагменты одежды колонизаторов со следами звериных когтей и обглоданный скелет Сущего — в костях засели две стрелы с наконечниками из консервной банки, рядом валялись удостоверение на ношение маузера и прочие документы.
Васина мама осталась одна, за ней ухаживали инженер Крупов и кандидат наук Альберт Иванович Привозов из Института вакцин и сывороток. Также к маме хорошо относился зоолог И-Тин. С И-Тином и Привозовым Аню познакомил отец, он знал их по университету.
С китайским зоологом Анна Гермогеновна ходила обедать в столовку. Она работала в Пушкинском доме, И-Тин занимался вопросами репродукции у рептилий. Он приглашал подругу Гермогеновну и её детей к себе на пропахшую формалином кафедру, показывал красивых пёстреньких змеек, белых мышей, застывшего в задумчивости варана. В шкафах стояли банки с заспиртованными тварями.