— Ха! — фыркнул извозчик — Так вы сударь благородных кровей? Ха и ха! Кто бы мог подумать! А по роже и не скажешь! Ну, надо же! А может быть вы уважаемый еще и колдун?!
Чарльз с трудом сдержал очередной порыв гнева. Этот крестьянин, с его норовистой лошадью и дурными манерами, оказался единственным относительно быстрым и недорогим способом добраться до Цитадели Метамор.
К счастью, путешествие уже подходило к концу, и Чарльз просто терпел этого назойливого фригольдера, чувствуя, как чешутся кулаки, и вскипает в сердце яростное пламя... Врезать бы хорошенько по этой ухмыляющейся морде, да так, чтоб кулаку от крови мозгло стало. Ух, как полетел бы через облучок этот самовлюбленный болтун!..
«Нет! — Чарльз оборвал такие притягательные мысли, — Нет. Так нельзя. Поэту не к лицу бить всех, кто его раздражает. Даже если очень хочется...»
Собрав силу воли в кулак, он подавил пылающую ярость, из-за приступов которой юного Чарльза когда-то звали — Бешеным. Чарльз, поэт по прозвищу Бешеный... Жуткая кличка, которую не пожелал бы себе ни один нормальный человек.
Сглотнув, Чарльз задавил поглубже ярость, криво улыбнулся и сказал:
— Ладно, земляк. Что там еще написать в письме твоему брату?
Путь от указателя, подле которого Чарльз расстался с провожатым, оказался длинным, скучным, но к счастью не слишком утомительным. Прошагав больше половины, юноша остановился ненадолго — подтянуть ремешок на сумке. Закончив, он расправил плечи, закинул ее обратно на спину, и хотел уже пойти дальше, как вдруг услышал тихий шорох за спиной и осторожное покашливание.
Обернувшись, Чарльз увидел человека, выходящего из-за кустов. Вернее, не совсем человека... Совсем не человека!! Сначала юноша подумал, что ему это чудится, но тут незнакомец заговорил:
— И кто это у нас тут бродит?
Перед Чарльзом стоял енот. Нет, всё же не енот... Или всё же енот? Человеческое тело... почти человеческое, во всяком случае, стоящее на задних... лапах?.. как человек, но с енотьей головой, и лапами, покрытыми чёрной шерстью, вместо рук... А зубы-то... И когти... А еще меч и кожаный доспех...
Чарльз, разумеется, был наслышан о жителях Цитадели, но всё равно оказался не готов к такой вот встрече с одним из них. Чуть помедлив, юноша незаметно убрал руку от кинжала... правда, не слишком далеко.
— Хм... Меня зовут Чарльз. А вы кто?
Незнакомец фыркнул, как... как енот, и вместо ответа, снова спросил:
— И что ты тут делаешь, Чарльз?
На секунду юноша задумался, но потом, слегка склонив голову, приветливо улыбнулся и продекламировал:
Назвал своё я имя, вы мне — нет,
Но тут же задали вопрос и ждёте мой ответ,
Ну, неужели я разбойник? Что вы! Нет!
Я лишь хочу узнать, не нужен ли придворный вам поэт?
Енот фыркнул еще раз и сказал:
— Хех... неплохо. Прямо сейчас сочинил?
— Разумеется!
— Ну-ну... К милорду значит... Ладно...
Енот встряхнулся и протянул когтистую руку-лапу:
— Брайан Кой Эйрик, разведчик... Ах да, я енот-морф.
Чарльз кивнул в ответ, и осторожно пожав протянутую руку... лапу, продолжил:
Ну, вот и хорошо! Вы, наконец, заговорили сударь!
Назвали имя, должность при дворе.
Признаться думал я сперва, что нет доверия ко мне!
А как вы тихи! Ну и удаль!
Я даже испугаться не успел!
Подумал было...
— Ну, всё, всё, хватит! — немного раздраженно прервал его Брайан. — Я уже понял, что ты поэт.
Чарльз прокашлялся:
— Мои извинения, любезный. Не знаю сам я, что со мной! Сложить мне стоит только слог и всё — несёт меня поток, туда, где свежего вина глоток, рождает новый монолог! Рифмую всё подряд! И к месту и не... О, демон! Да что ты будешь делать!
Брайн отчётливо фыркнул и дёрнул усами, очевидно рассмеявшись, и продолжил:
— Ладно, придворный поэт нам действительно нужен. Идем, отведу к лорду Хассану. Если, конечно, по дороге не передумаешь.
Разведчик двинулся к замку, а Чарльз, удивленно глянув ему в спину, пошёл следом.
— Итак... ты хочешь занять место моего придворного поэта? — произнёс наследный герцог Цитадели Метамор лорд Томас Хассан IV, удобно откинувшись на спинку мягкого кресла и положив унизанные перстнями пальцы-копытца на покрытую бархатом столешницу.
— Да, ваша светлость... — почтительно склонился Чарльз.
Лорд Томас вздохнул, оправил гриву и продолжил мягким спокойным голосом:
— Хорошо. Но прежде чем я рассмотрю просьбу, тебе стоит кое-что узнать.
Юноша ждал, склонив голову.
— Во-первых, запомни вот что. Колдовство, применённое Насожем в битве, которую не пережил наш поэт, действует до сих пор. Думаю, идя по коридорам Цитадели, ты обратил внимание на некоторую странность здешних обитателей. Так вот, оставшись здесь, ты станешь таким же. Может быть ребёнком, может быть женщиной, а может быть даже животным! И никто не сможет сказать, кем ты станешь, пока не появятся первые признаки изменения. Но в том, что они появятся, сомневаться не приходиться.
Чарльз втянул воздух сквозь зубы. Лихо... Впрочем, стоит ли останавливаться в шаге от судьбы?!
— Пусть будет так, мой господин... Зверем ли, ребенком ли, женщиной ли — я всегда буду подле вас, ваша светлость.
Лорд Томас хмыкнул. Достойный ответ. В принципе... Правда, слишком смиренный. Слишком. Так обычно говорят слуги. Интересно, есть ли у этого человека гордость? И если есть, то почему он ее прячет?
— Второе, — сказал Томас, пристально глядя на Чарльза. — В случае войны, каждый житель, каждый, должен участвовать в обороне цитадели. Все до единого, понимаешь? Я не потерплю здесь трусов, отсиживающихся в дальних коридорах во время атаки. Ты готов сражаться, если того потребуют обстоятельства? Даже если на нас нападёт сам Насож?
В этот раз Чарльз не колебался ни секунды.
— Я буду служить милорду верой и правдой, до последней капли крови!
Почтительную тишину, замершую в приемной, разбил металлический лязг. Вложенный в ножны меч упал у ног юноши. Комендант крепости Джек ДеМуле, человек-мул, до того стоявший позади лорда Хассана шагнул вперед:
— Подними, — холодно сказал Джек.
Чарльз посмотрел на меч, потом снова поднял глаза на коменданта.
— Я сказал, подними!
Джек повысил голос почти до крика, но юноша по-прежнему не шевелился. Он только посмотрел на лорда Томаса, надеясь, что тот скажет, что делать, но лорд просто сидел и ждал.
Джек громко фыркнул:
— Так я и думал, поэтишка. Красиво лепишь, а как до дела — так пшик и всё. Уходи. Нам нужны бойцы, которые не только смогут рассказать врагу пару стишков, но и хорошенько врезать. А ты к таким людям явно не относишься.
Комендант свирепо глянул на всё ещё неподвижного Чарльза.
— Ты слышал меня? Пошёл вон!
Отбросив манеры и сдержанность, Чарльз позволил гневу вспыхнуть лесным пожаром и тут же сжал его обручем воли, направляя в русло действий. Мгновенье, и вот уже клинок освобождён из плена ножен и, жаждущий боя, нацелен на коменданта:
— К услугам вашим, сударь! Надеюсь, зелень и салаты, не слишком истощили вас, мой друг? Хотите в деле посмотреть меня? Извольте! Сейчас вам гриву подстригу. О! Не волнуйтесь, я буду осторожен! Как с девой юной, в ночь любви!
Обезумевший Джек яростно зарычал и потянул из ножен свой меч...
— Довольно!
Холодный голос лорда Хассана пролился на пылающий гнев коменданта, как ледяной дождь — вот только что на Чарльза скалился обезумевший получеловек, и вот уже за креслом герцога стоит спокойный и надменный военачальник.
Юноша тоже замер. Гнев всё-таки затуманил его рассудок, почти порвав оковы воли... Но слова лорда Томаса вовремя его остановили.
— Неплохо... поэт, — сказал лорд Томас с улыбкой. — Признаться, поначалу я подумал, что ты безвольный червяк, и в тебе нет ни капли смелости... Что ж, я ошибся.