- Вы тогда отправитесь в тюрьму, ваше сиятельство! - выкрикнул кто-то, и толпа протестующе зашумела.
- В таком случае, мне придется уехать из города прежде, чем герцог Чезаре войдет в ворота, - улыбнулся Асторе. - Согласны ли вы позволить мне сделать это?
- Мы не сдадимся! - раздалось сразу несколько голосов. - Мы будем биться за вас, ваше сиятельство, и за Фаэнцу!
- Нам не нужен наместник! - выкрикнул Браччано, перекрывая шум толпы. - У нас есть государь, его предки двести лет правили Фаэнцой! Посмотрите на него, - он указал на Асторе, стоявшего впереди с бледным, но решительным лицом. - Он так молод, но уже успел доказать, что заботится о нас всех. Можем ли мы предать его?
- Нет! - Над площадью прокатился единый выдох, затем послышались выкрики. - Мы будем биться! За Фаэнцу! За герцога Асторе! С нами Бог!
Я почувствовал, как по моей спине побежали мурашки. Все эти сотни людей клялись в верности моему младшему брату, искренне приветствуя его как своего единственного господина. Всмотревшись в его лицо, я с удивлением заметил, что по его щеке катится слеза: похоже, все происходящее взволновало его до глубины души.
- С нами Бог, Оттавиано, - одними губами прошептал он, повернувшись ко мне. - Разве я могу покинуть свой город?
Я скорее угадал, чем услышал его слова. Нежность и отчаяние пронзили меня подобно раскаленному кинжалу. Он должен будет остаться, разделив судьбу Фаэнцы и мою - до самого конца. Асторе, мой маленький государь...
Он отыскал мою руку и стиснул пальцы яростным пожатием, так что я едва сдержал крик боли, но эта боль была ничтожна в сравнении с тем безмерным страданием, что терзало мое сердце.
- Все будет хорошо, Асторе, - пробормотал я чужим голосом. - Все будет хорошо...
Когда граф Гвидо Торелла, посланный герцогом Бентиволио, прибыл в Фаэнцу, стояла чудесная теплая осень. К середине октября окрестные леса оделись золотом и багрянцем, а дальние горы на фоне лазурного неба казались особенно белыми; в прохладном воздухе уже ощущалось дыхание близкой зимы, но ясное солнце радовало последним мягким теплом. Окрестные виноградники наполнились жизнью - крестьяне спешили убрать урожай до того, как до него доберутся солдаты Борджиа. В город тянулись подводы с вином, оливковым маслом и овощами.
Граф Гвидо, худощавый и невысокий, был похож на хорька. Он чем-то напомнил мне самого Джованни Бентиволио - скорее всего, цепким взглядом черных круглых глаз. Гвидо был молод, носил модную бородку и волосы до плеч; его щегольской костюм явно стоил кучу дукатов, а перстни на пальцах сверкали крупными драгоценными камнями. Мы приняли графа в синьории, чтобы сообщить ему решение Асторе и горожан.
Услышав, что Асторе не собирается уезжать из Фаэнцы, Гвидо был изумлен. Он растерянно переводил взгляд с меня на Асторе, потом поочередно на всех советников, словно выискивая, кто надоумил мальчишку совать голову под пушечные ядра, потом сказал, стараясь сохранять невозмутимость:
- Господа, герцог Бентиволио уполномочил меня предложить Фаэнце оружие, людей, деньги и продовольствие. Деньги я привез с собой - десять тысяч дукатов, которые будут использованы по вашему усмотрению на подготовку к обороне города. Но вы сами понимаете, что синьору Асторе здесь не место. Когда начнется осада, мальчик должен быть в безопасности...
- Я уже не мальчик, синьор Торелла, - заметил Асторе, бледнея от гнева. - Хочу, чтобы вы уяснили себе это, равно как и мой дед.
- В таком случае, вы тем более должны понимать, что ваша жизнь подвергается риску, если вы не уедете, ваше сиятельство.
- Жители Фаэнцы доверяют мне, - сказал Асторе, - и я не могу обмануть их доверие. Они обещали сражаться за меня, так разве я могу их покинуть? Это мой выбор, я остаюсь.
- Герцог Асторе прав, ваша светлость, - поддержал его кастеллан. - Люди готовы стоять насмерть, потому что мы любим его. А если его не будет с нами, кто же вдохновит нас на сопротивление? Уж вы простите меня, ваше сиятельство, - обратился он к Асторе, - но вы для города вроде как талисман.
Остальные советники одобрительно зашумели, и граф Торелла опустил голову.
- Хорошо. Герцог Джованни будет огорчен, но я уважаю ваше решение.
- Передайте ему, что Фаэнца выстоит. Мы сегодня же начнем готовиться к обороне. Спасибо за помощь, она будет нам очень кстати. Синьор Моранти, организуйте доставку камней с рудников, а вы, синьор Кастаньини, займитесь подготовкой городских стен. - Асторе поднялся с места, давая понять, что разговор окончен. - Идем, Оттавиано.
Торелла уехал ни с чем, увозя в Болонью весть о том, что отныне Фаэнца предоставлена воле Бога и своих защитников. Что же до нас, то мы успели подготовить все как следует, прежде чем со стен города увидели приближающиеся отряды герцога Валентино. На стенах были уложены груды камней, в подвалах ратуши и госпиталя запасены вино, масло, зерно и мука в количествах, достаточных для самой долгой осады. Городское ополчение не походило больше на сборище булочников, сапожников и торговцев; стараниями кастеллана и синьора Микеле Лоретти эти люди были обучены обращаться с оружием и держать строй не хуже наемных солдат. К тому же Джованни Бентиволио оказался человеком слова, и неделю спустя тысячный полк болонской пехоты вошел в Фаэнцу, приветствуемый радостными криками горожан.
Окончательно судьба города определилась, когда один за другим пали три небольших укрепленных форта на подступах к Фаэнце с востока. Гарнизоны их оказались слишком слабы перед натиском армии герцога Валентино, и чудом спасшиеся солдаты донесли до Фаэнцы неутешительные вести.
Однажды утром я проснулся от того, что Асторе, ворвавшийся в мою спальню, с силой тряс меня за плечо.
- Оттавиано! - вскричал он, едва я открыл глаза. - Они идут! Я видел их со стены! Скорее, пойдем со мной, ты должен посмотреть на это!
Пока я одевался, он возбужденно метался по комнате.
- Сядь, Асторе, пока ты не опрокинул что-нибудь, - пошутил я, но, взглянув на его лицо, осекся. - Ладно, идем.
На ходу натягивая куртку, я вышел на лестницу и спустился во двор, едва поспевая за бежавшим впереди Асторе. Под моросящим дождем мы поднялись на стену, где уже собрались почти полсотни горожан, и мой брат указал на движущуюся темную массу, ползущую по склонам холмов среди садов и виноградников, как разливающийся по неровной столешнице суп. Я уже мог различить желто-красные знамена, частокол копий, блестящие от дождя шлемы и доспехи, слышал гул и топот копыт. Впрочем, многое мне могло просто померещиться. Я был напуган так, что почувствовал, как у меня подгибаются ноги, и в то же время чувствовал какую-то отчаянную бесшабашную решимость.
- Наконец-то, - завороженно прошептал Асторе, прижимаясь ко мне. - Теперь мы им покажем!
Я усмехнулся и сжал кулаки. Чуть погодя к городским воротам подъехали три всадника под знаменами с изображением быка и скрещенных ключей и остановились, требуя пустить их к герцогу Манфреди.
- Я герцог Манфреди, - крикнул Асторе сверху, не показываясь. - Что вам угодно?
- Мое имя Онорио Савелли, я выступаю от лица моего господина, его сиятельства Цезаря Борджиа, герцога Валентино, владетеля Имолы, Форли, Пезаро и Римини, главнокомандующего и знаменосца Святой матери нашей Церкви.
- Что хочет от меня герцог Валентино?
- За непочтение к Святой Церкви, неуплату доходов в апостольскую казну и во исполнение указа о лишении вас имений и титулов, он требует сдать Фаэнцу в его подчинение.