Он рад был, что она держит его за руку. Потому что земная твердь вдруг разверзлась под ним, и он начал падать, кружиться и кричать, будто из омута.
Он шептал:
— Я помню, я помню…
Он закрыл лицо ладонями, все его тело охватила мелкая дрожь, и внезапно его ладони покрылись соленой влагой.
— Я помню…
Но так ли это было? Ведь он еще не помнил свою прошедшую жизнь всю полностью. Его воспоминания были подобны вспышкам, случайны, разрозненны, незавершенны, болезненны и в то же время далеки от него, словно бы они ему и не принадлежали.
Он хрипло спросил:
— Если я вспоминаю такое далекое прошлое, это что, означает, что я принадлежу к этому прошлому? Что Рам Син меня как-то оттуда вытянул?
Арика покачала головой:
— Это, кажется, невозможно. И все же могущество новчей-жрецов велико…
Малех прервал ее, спросив в нетерпении:
— Так где же эти самые Палисады?
Фенн оцепенел от ужаса и не смог ответить. Он почувствовал, что висит над пропастью, разверзшейся между двумя мирами, равно чуждый любому из них. Малех в раздражении взмахнул руками. Арика сказала властным голосом, которому Фенн отвечал во сне:
— Фенн, покажи мне Палисады…
Не задумываясь и не напрягая воли, он ткнул пальцем куда-то в середину карты. Глаза Малеха вспыхнули, и он торжествующе прошептал:
— Так вот что пытался вытянуть из него Рам Син — местонахождение Цитадели. И это знание теперь у нас. Потому что Фенн — у нас.
Фенн заговорил. Он говорил медленно, точно дух умершего.
— Темная звезда, — сказал он неизвестно кому. — Они глядели в телескопы. Они наблюдали, как она подлетает все ближе, и они нам объявили, что мир, который мы знаем, умрет. Темная звезда, явившаяся из космоса, чтобы погубить мир.
Арика прошептала:
— Ты помнишь Катастрофу?
— Нет, ее не должно было быть… Не сразу… Темная звезда еще должна миновать Солнце. Они все это на карте начертили и знали, что и как будет. Звезда должна была утащить с собой некоторые из планет — другие, не нашу. А те миры, которые остались бы, должны были перевернуться и стать иными. — Он медленно добавил: — Весь мир охватил чудовищный страх. Не за нас, за наших детей. И все же мы тогда не верили, что это случится. Мы смотрели на большие города, на горы, на зеленые равнины, мы смотрели на море, и мы не верили, что все это вообще может перемениться…
— Но переменилось, — мрачно сказала Арика. — Легенды рассказывают, как это произошло, как пролетела мимо черная звезда, и Земля дрогнула и затряслась, а потом вращение ее замедлилось и не стало более дня и ночи. Как рухнули города. Как горы зашевелились, а моря нахлынули на сушу. И погибли миллионы людей.
— Они знали, что это будет, — сказал Фенн странным замогильным голосом. — Они для того и построили Цитадель, чтобы сохранить человеческие знания и могущество для тех, кто сумеет выжить.
Малех затрясся от горького смеха.
— А новчи все гоняются за этой легендарной Цитаделью, понятия не имея, что она — в самой глубине Великой Тьмы, из которой они вышли. Они обозначили на карте этот самый Нью-Йорк, и не знали, что Цитадель там и есть. А теперь с помощью Фенна мы отыщем ее!
Фенн взглянул на него и на Арику без всякой надежды.
— А какая мне разница, кто захватит Цитадель? Единственный мир, который я могу вспомнить, погиб. И как много тысячелетий назад?
Лицо Арики вспыхнуло, и она тепло и с уверенностью взяла Фенна за руки:
— Фенн, ты разве не понимаешь, что ты мог бы совершить? Ты — человек. Полностью человек. Ты знаешь, как мало людей живет в этом мире. Рабы новчей в городах и племена изгнанников в пустыне. И началось это с тех пор, как новчи впервые вышли из тьмы, которая их породила. Но ты все это можешь изменить, Фенн. Ты сможешь освободить нас от новчей. Ты сможешь сделать мир таким, каким он был до Катастрофы, — добрый мир Для людей, которые в нем будут жить. Ты сможешь вернуть людям их потерянное знание…
— Или ты предпочел бы, — сказал Малех, — отдать Цитадель новчам? Чтобы они, воспользовавшись новым знанием, заковали нас в цепи навсегда?
Вспышка гнева озарила мозг Фенна.
— Нет, Цитадель выстроена людьми, подобными нам, для людей, подобных нам.
И опять он стал вспоминать эту последнюю трагическую надежду людей обреченного мира. Надежду, заключенную в Цитадели, которая была ответом людей наступающей тьме.
— Так помоги нам найти ее, чтобы тайны ее принадлежали людям! — потребовала Арика. — Мы можем вывести тебя из города, а там, в пустыне, изгнанники помогут нам в этих поисках. Ты идешь?
Фенн почувствовал, как решение его созревает и тут же делается твердым, как железо, и решение это порождено как его ярой ненавистью к новчам, так и сочувствием к его собственному племени.
Он процедил сквозь зубы:
— Я иду. И если в Цитадели заключена мощь, она будет использована для того, чтобы истребить новчей или изгнать их обратно во тьму. — Он жадно добавил: — И возможно, там, в Цитадели, в месте, которое называется Нью-Йорком и о котором я почему-то знаю, я вспомню и свое прошлое.
Малех в возбуждении вскочил на ноги:
— Я сейчас же займусь сборами. Нам надо будет приготовить лошадей и выскользнуть из города завтра ночью!
Он оттолкнул занавеску, чтобы выйти. И в это время в дом ворвался вдруг какой-то маленький человек. Можно было подумать, что его принес ветер, завывавший в переулках, — человека со следами хлыста на спине.
— Храмовая стража обыскивает квартал! — крикнул он. И только потом заметил Фенна. Глаза его расширились, а рот, раскрывшись, сделался прямоугольным на покрытом шрамами лице. Он порывался что-то сказать.
Малех шагнул между ними, взял маленького человека за плечо и повернул его, спрашивая одновременно:
— Откуда они идут?
— От гробницы королей, обшаривая каждый дом… Мы тратим время…
Свободной рукой Малех нанес ему удар под ухо ребром ладони. Человечек медленно сложился пополам, и Малех засунул его в нишу за бочку с водой.
Фенн пересек комнату и схватил Малеха за плечи.
— Этот человек меня узнал, — резко оказал он. — Почему ты не дал ему говорить?
— Не будь дураком, — щелкнул зубами Малех. — Он увидел постороннего и удивился. Он бы продал тебя новчам за мешок зерна.
Лицо Арики было белым от гнева и отчаяния.
— Рам Син слишком хитер, чтобы не раскусить мой обман. Если бы у нас был еще хотя бы день…
Твердое решение Фенна не дало ему предаться отчаянию вместе с ними. Он сказал:
— Мы отправляемся на поиски Цитадели. А поскольку мы не можем ждать до завтрашней ночи, выходим сейчас!
— Но лошади… — возразил было Малех.
Фенн оборвал его:
— Я видел загоны для лошадей у ворот. Мы можем украсть их там. Быстро!
Арика удивленно посмотрела на Фенна, словно бы изменяя свое мнение о нем. Она оценила его горячую решимость.
— Он прав, Малех. Мы должны рискнуть.
Она тут же принесла траурные плащи. Пока Малех спешно сооружал для себя из выпачканного золой куска материи еще один плащ, Арика свернула карты и спрятала их в свой пояс.
Фенн вышел первым. Узкая ложбина была пуста, но в отдалении они увидели фигуры, осторожно перебегающие от дома к дому, чтобы предупредить об опасности. Сухой горячий ветер окутал их облаками пыли, а солнце, злое и красное, пылало в охристом небе.
— К каким воротам? — выкрикнул Фенн.
— Туда, — ответил Малех. — К воротам Пустыни.
Поднятая ветром пыль закрыла все кругом. Они быстро шагали, опустив головы. Храм и скалы едва угадывались за пылевой завесой. Солдат видно не было. Они прошли краем рыночной площади, пустынной, если не считать нескольких человек, которые спали прямо на земле рядом со стойлами. Позади рынка виднелись склады и караван-сараи, находившиеся перед самыми воротами Пустыни. Сразу же за стенами караван-сараев были загоны для лошадей. Там находилось не менее пятидесяти лошадок — косматых созданий, терпеливо стоящих, отвернув головы от пыльного ветра. Еще здесь было с полдюжины оседланных коней — крепких, с шелковистой шерсткой, привязанных отдельно.
— А вот и наши скакуны, — сказал Фенн.
— Это лошади новчей, — предупредил Малех. — Они не любят всадников-людей, ты с ними намаешься…