• кататония: форма шизофрении, характеризующаяся периодами пассивности и негативизма, чередующимися с внезапными вспышками активности;
• цефалгия: головная боль;
• психоз: аномальное расстройство психики, которое может привести к следующему пункту;
• бред преследования: бредовое состояние, при котором человек считает, что его преследуют.
Брисеида могла наизусть декламировать эти определения задолго до того, как поняла их смысл, и даже произвела впечатление на своего школьного учителя, когда произнесла их перед всем классом. Затем ее отца поместили в психиатрическое отделение больницы Рише, и Брисеида смогла выучить еще три слова:
• летаргия: состояние оцепенения, сопровождающееся отсутствием эмоций;
• гипертония: нарушение ригидности тела;
• летаргический энцефалит: все предыдущие слова, вместе взятые, или теоретический диагноз ее отца, хотя никто в этом не уверен и не стремится разобраться, особенно врачи.
А через три месяца ее мама родила мальчика.
Анни боролась за возвращение мужа. Она была уверена, что, если бы он вернулся домой, у него стало бы больше шансов на выздоровление. Это была нелегкая борьба с административными джунглями. Но после трех лет нервотрепки, устроившись на работу в больницу, чтобы быть ближе к персоналу, она наконец получила опеку над Люсьеном.
Когда он вернулся домой, они устроили праздник, и Брисеида помнила, как ее мать плакала от радости. Однако возвращение домой не помогло Люсьену Ричетти прийти в себя. Все усилия его жены были напрасны. По сей день Анни пытается поговорить с ним, спросить его совета, когда ей нужно принять решение, в надежде что однажды он снова познает вкус жизни. Но Люсьен оставался апатичным, двигаясь автоматически, только когда его подталкивали или заставляли. Казалось, он навсегда потерял свою душу.
Брисеида вздохнула:
– Мне пора спать, – сказала она, с трудом подавляя широкий зевок.
Она подошла к отцу, тяжелой рукой погладила длинные седые волосы, завязанные в хвост, и поцеловала его в макушку. Она потянулась, скорчила гримасу: боль в шее становилась все сильнее.
– Ты уверена, что все в порядке? – обеспокоенно спросила мама.
– Я в полном порядке. Спокойной ночи.
Но в это же время она совершила ошибку, попытавшись опереться одной рукой на спинку стула, который подло предал ее, пошатнувшись под ее весом. Не успела Брисеида понять, что произошло, как оказалась распростертой на полу.
– Брисеида! Как ты?
– Она снова упала! – воскликнул Жюль, заливаясь смехом.
– Спасибо, Жюль, – сказала Брисеида, – а то я не заметила.
Ее брат никогда не упускал возможности указать на ее недостатки, но каждый раз он, казалось, получал особое удовольствие от упоминания ее неисправимой неуклюжести.
– Но… ты вся горишь! – воскликнула мать, помогая ей снова сесть. – У тебя жар!
Брисеида слишком поздно осознала, что снова начала трогать рукой свою шею.
– Дай-ка я посмотрю, – сказала Анни, собирая каштановые локоны дочери, чтобы открыть ее шею. – О боже! Что это, черт возьми, такое? Тебя укусило какое-то насекомое?
– Я так не думаю…
– Шея вся красная, Брисеида! Почему ты не сказала мне раньше?
– Не знаю, может, потому что у меня нет глаз на затылке, – вздохнула Брисеида, предчувствуя неизбежное.
Она поймала свое отражение в зеркале шкафа. Немного повернувшись, она увидела большой прыщ у основания шеи, от которого расходилось большое багровое пятно. Зрелище было не из приятных.
– Тебе больно?
– Нисколько.
Обмануть Анни было не так-то просто. В мгновение ока она достала свой мобильный телефон.
Через аппарат раздался веселый голос ее коллеги из приемного покоя больницы:
– Я узнала твой номер! Ты так сильно скучаешь по нас? Хочешь работать сверхурочно?
– Как обстоят дела в отделении неотложной помощи сегодня вечером, Полетт?
– В неотложной помощи? Господи, ничего хорошего! На твоем месте я бы туда не обращалась. С тобой что-то случилось?
Анни подробно описала ей состояние своей дочери.