Эти атлантические и европейские войны были в то же время войнами в полной мере американскими. Они проистекают из столкновения фронта колонизации с зоной свободного перемещения. Французская угроза свободным зонам торговли с индейцами постепенно становилась все более отчетливой. Она была долгосрочной: после основания Луизианы (Ла Салль вышел к устью Миссисипи 9 апреля 1682 года) надежда регентства возмещает утраты Утрехтского мира (1713). Отметим, что образование французской Луизианы опирается на первый выход эпохи Просвещения на внешние рубежи (1690–1720). В действительности этот еще неясный набросок французской Америки запрещал Америке английской заглядывать по ту сторону Аппалачей. С 1702 года опасность становится более определенной в связи с образованием франко-испанского союза. Новая Испания служит опорным пунктом нового завоевания, продвинувшегося даже за горнорудную «границу». Первые серьезные военные экспедиции в Аризону датируются 1696 годом, как и основание крепости Пенискола (Сан Карлос де Аустрия). В 1700 году — дальняя экспедиция к индейцам пуэбло в Нью-Мексико. Отдаленная опасность и опасность непосредственная — ведь охотники и торговцы пушниной нередко помогали людьми и оружием индейскому сопротивлению. Эта война была войной из-за «границы», атакованной с тыла Конкистой. За пределами долины реки Святого Лаврентия и устья Миссисипи французские поселения, в которых не хватало людей (потому что они были отрезаны от надежных укрытий), свелись к пунктам торговли с индейским миром. Опасность для английской «границы» — столкновение с организованным, усилившимся, но неизменно сохраняющим свой образ жизни, нуждающимся в обширном пространстве и притом вооруженным огнестрельным оружием миром аборигенов. Неуклюжие попытки основать пионерские поселения в Виргинии для создания опорных пунктов по направлению к Миссисипи (Компания Огайо, Лойял и Компания Гринбира) провалились, поскольку воплощали подсознательное стремление Конкисты оказаться впереди «границы». На севере, в Массачусетсе, дела шли не лучше. Если бы не помощь британских подразделений и не талант Джеймса Вулфа, Квебек не пал бы в 1760 году. Благодаря Парижскому договору (1763), уничтожившему франко-английское соперничество в Америке, было реализовано одно из условий, необходимых для настоящего рывка вперед. Английская Америка насчитывает 890 тыс. жителей в 1740 году, 1 млн. 207 тыс. в 1750-м, 1 млн. 610 тыс. в 1760-м, 2 млн. 205 тыс. в 1770-м, 2 млн. 781 тыс. в 1780-м, 3 млн. 930 тыс. в 1790 году.
Примерно с 1740 года соперничество английской и французской компаний в Индии приобретает драматический оборот. Легкая победа Дюплекса в 1740 году над набобом Карнатаки обнаружила полную политическую и военную беспомощность индийского субконтинента в условиях усиливающегося распада власти Моголов. Хорошо известно, как в 1745–1754 годах французская компания обеих Индий смогла на очень мягких условиях установить протекторат над большей частью Декана и Конфедерацией маратхов — всего порядка 30 млн. человек. Это французское предприятие не имело будущего: Дюплекс, и это важно, открыл дорогу английской компании и Клайву. Густонаселенная часть Бенгалии, ослабленная противостоянием индуистов и мусульман, была куда более благоприятным объектом для атаки, нежели Декан двенадцатью годами раньше, во время первой попытки французов. Битва при Плесси (23 июня 1757 года) — один из великих исторических дней.
В 1767 г. протекторат простирается уже от Бенгалии до страны Сиркаров. Под управлением Уоррена Гастингса компания благодаря хитроумным альянсам и протекторатам проникает далеко в глубь страны, постепенно сжимая кольцо вокруг внутренних провинций Декана, где Типпу Сахиб при тайной поддержке французов ведет отчаянное, но безнадежное сопротивление. К 1790 году английской Ост-Индской компании удается в той или иной степени установить контроль над полусотней миллионов человек. На этот раз порог был превзойден.
На закате эпохи Просвещения Европа за пределами Европы, не считая Сибири, осуществляет контроль в форме непрерывного присутствия над 15 млн. кв. км заморских территорий — 75 млн. человек, примерно 45–50 % европейского населения самой Европы в 1780 году: 75 млн. человек, в том числе 7 млн. белых и уже чуть больше метисов. Перемены, совершившиеся на планете с 1750 по 1780 год, — удвоение пространства, пятикратный рост населения — можно сравнить только с переменами времен Конкисты в начале XVI века, происходившими в положительном соотношении с подъемом на самом европейском континенте; на этот раз точкой опоры послужила Европа эпохи демографического и технологического расцвета. В 1780 году, к концу эпохи Просвещения, Европа intra et extra muros[30] контролировала 30 % всего населения земного шара. Разрушение других культурно-временных пространств уже началось.