Вот главнейшие изменения эпохи индиаменов[33], фрегатов, клиперов, хронометров Гаррисона, Ле Руа и Берту: прогресс на 20 % многократно снижает затраты на преодоление дополнительного расстояния. Радиус кривизны пространства увеличивается достаточно, чтобы мир, лежащий за пределами ойкумены XVI века, стал относительно легкодоступным. Между 1760 и 1770 годом мир открывается, чтобы вскоре вновь стать закрытым, но уже не относительно масштабов возможностей человека эпохи Просвещения, а относительно диаметра всей земли. Победа великой Европы раскупорила замкнутый универсум, прежде чем в последние десятилетия XIX века были закрыты последние «границы». Вплоть до 20 июля 1969 года.
Скромный прогресс, расширивший сферу сообщения между людьми, имел тем не менее решающее значение — для этики роста, благодаря переносу и изменению содержания древней христианской аскезы, для строительства — другой цели не было — все более и более крупных городов, для появления людей, все более и более вовлеченных в расширение этих городов. Больше людей на большем пространстве, больше обменов и контактов, мысль, в большей мере обращенная к вещам, растущее взаимопроникновение мысли теоретической и мысли практической. Но главное — больше людей. Без этого богатства, лежащего в основе основ, все остальное было бы невозможно. Если бы не vital revolution, не было бы никакой Европы эпохи Просвещения, никакого изменения темпов роста.
Начнем с «глобальных оценок». «Глобальные оценки», как правило, требуют немалого терпения. Удвоение численности населения Европы — первый достаточно надежный факт, характеризующий эпоху Просвещения: удвоение произошло с 1680 по 1800 год, за сто двадцать лет — время жизни четырех поколений. Здесь есть трудности, степень надежности данных крайне неодинакова: для конца указанного периода она выше, чем для начала, для многолюдной Центральной Европы — выше, чем для отдаленных восточных областей и Испании. Нередко мы рискуем экстраполировать на Восток наши оценки прогресса, подходящие для более эффективного государства, которое лучше контролирует податное население, государства-вербовщика, которое лучше считает своих жителей. Трудность более общего порядка связана с границами: они варьируют в пределах многих миллионов квадратных километров. Кроме того, все зависит от избранных терминов. 1680 год почти не вызывает сомнений. Неоспоримый факт революции, охватившей густонаселенную центральную ось континента, факт начала индустриальной революции заключен в пределах 1780–1790 годов. Идейное развитие Германии заставляет нас остановиться еще раньше, но Россия, Австрия, Испания, вообще периферия призывают идти дальше. В меньшей части случаев население удвоилось — факт, который связывают с эпохой Просвещения, — к 1770 году; с 1680 по 1800 год это произошло повсюду, кроме Франции (с 19 до 27 млн) и Италии (с 12 до 18 млн). Этот долгий и вместе с тем слишком краткий анализ преследует две скромные цели: показать, что ничто не достигается с легкостью, и объяснить шокирующие расхождения между разными реконструкциями. После того как эти контуры будут очерчены, закон удвоения получит еще более твердые основания.