Является ли это удвоение характеристикой эпохи Просвещения? Здесь мы на первых порах вступаем в сферу предположений. Мы не можем оценить рост населения Европы в эпоху Просвещения иначе, чем путем сравнения с другими континентами и другими периодами. Начнем с других континентов. Это с очевидностью означает прыжок в неизвестность. Европа, Китай, колониальная Америка поддаются измерениям в XVIII веке; в некоторой степени можно оценить Африку, Индию, арабский мир. Представим, что эти сложности удалось разрешить, и на миг доверимся подсчетам историков-демографов. С 1680 по 1800 год население возрастает на 50–55 %. Поместим Европу и Китай на одну чашу весов, остальной мир — на другую. С одной стороны вес первых двух компонентов увеличится на 220–250 %; с другой — на все остальное человечество придется менее 10 %. Удвоение численности населения за одно столетие отделяет Европу эпохи Просвещения от культур и от всех прочих цивилизаций. Кроме одной — Китая. В XVIII веке Европа и Китай переживают сумасшедший рост, Китай даже несколько в большей степени, чем Европа, тогда как весь остальной мир избирает путь медленного движения по вековой горизонтали.
Сравнение с другими периодами позволяет оценить подлинный масштаб роста численности населения в эпоху Просвещения. Это сравнение еще более зыбко, но притом столь же необходимо. Оно оказывается простым и надежным, если двигаться в сторону нашего времени, но исключительно гадательным при движении в противоположном направлении. Сравним Европу с ней самой. Тем более что за рамками 1680 года мы теряем всякую возможность оценить эволюцию численности населения за пределами Европы и Китая. Уникально ли удвоение численности населения, происшедшее в эпоху Просвещения? Попробуем найти прецедент. Население Европы, несомненно, выросло вдвое в период с одной круглой даты — 1450 год — до другой — 1650-й. Вероятно, оно также увеличилось в два раза с середины XI до конца XIII века. В рамках очень длительного исторического периода разница бросается в глаза — даже на уровне элементарного макроанализа.
Это удвоение населения за одно столетие произошло на гораздо более обширной территории, чем когда-либо ранее. Удвоение, совершившееся в XVI веке, потребовало двух столетий; удвоение, вызванное средневековыми изменениями в сельском хозяйстве, — несомненно, еще больше. Крутизна графика в XVIII веке (в первую очередь во второй его половине) поистине необычна. Вторая особенность, подчеркивающая исключительность роста населения в эпоху Просвещения, — его отправная точка. На протяжении XVI века кривая идет вверх после глубокого спада. По сути, это восстановление численности. Цифры 1600—1630-х годов во многих случаях практически не превосходят уровень конца XIII века. Разве что в Германии и Восточной Европе да, с оговорками, во Франции. Третья особенность: в XVIII веке рост происходит скорее за счет периферии, чем за счет центра, в XVI веке — практически только за счет центра. Четвертая особенность: двукратный рост на протяжении ста лет был не только более быстрым — он не останавливается на этой отметке. Его темпы увеличиваются в первой половине XIX века, и лишь после 1880 года ощущаются первые признаки замедления. За счет 40 млн. эмигрантов, покинувших Европу по морю, и 10 млн, двигавшихся в направлении российской Азии, Европа вдобавок обеспечивает рост Америки. С учетом Америки численность населения Европы (и ее владений) с 1800 по 1900 год увеличивается втрое. К этому времени оно составляет почти 40 % населения земного шара. Набранный темп сохраняется до 1955 года и только после этой даты начинает снижаться. Биологическая европеизация мира с этого момента сходит на нет, но его культурная европеизация продолжается со все возрастающей скоростью. Двукратный рост населения в эпоху Просвещения послужил отправной точкой беспрецедентного десятикратного увеличения, которое произойдет за триста лет (в Европе и ее владениях). Это доказано подробным анализом процентов роста. Очень небольшие в начале века, они перестают расти лишь в середине XIX столетия. Исключительный характер демографического развития Европы проявляется лишь в конце эпохи Просвещения. Этим обусловлена публикация в 1798 году «Опыта» Мальтуса — пророка, предсказывающего назад, теоретика мира, только что исчезнувшего благодаря продвижению технологической «границы».