Прежде всего, прогресса в сельском хозяйстве; из этого проистекает все остальное. Урожай сохраняется лучше, это позволяет оставить немного больше на семена, урожайность слегка повышается: ее увеличение на душу населения где-то составляет 10 %, где-то — 20, в других местах она равна нулю. Этот скромный прирост отражается на всей производственной цепочке: ведь еще в конце XVII века на аграрный сектор приходилось девять десятых всех работающих. Предположим, на западе еще один из десяти человек дополнительно освобождался благодаря прогрессу сельского хозяйства: это уже двое из десяти вместо одного, имеющие возможность посвятить себя промышленности, торговле, управлению, руководству, а еще лучше — размышлению. Более ощутимый выигрыш в других областях усиливает эффект. Несомненно, главнейшую роль в жизни XVIII века сыграли не английские машины — они еще оставались в будущем, — а инструменты. Это инструменты, достигшие заключительного этапа долгой эволюции, благодаря тому что материал, используемый для них, — более высокого качества, а рука, которая их изготавливает и применяет, более искусна, — словом, благодаря тому, что поколение ремесленников, умеющих читать, оказалось куда более способным к обучению. Посмотрите на Руссо и его женевское окружение, подумайте о читающей Англии, о прослойке образованных французов. Теперь люди более заинтересованы в том, чтобы хорошо распорядиться наследством. Возможность видеть своими глазами и слышать своими ушами, безусловно, остается главнейшим средством передачи технических знаний. По крайней мере, на базовом уровне, потому что XVIII век — это век объемистых трактатов, книг, а позднее — школ, где преподается инженерное дело. Гравюры «Энциклопедии» знаменуют собой малозаметную точку отсчета в совершенно новом понимании человеческого достоинства. Ремесленники читают, теперь они с большей смелостью думают о своих руках, они вступают в общение с теоретиками технологии.
Воспользуемся применительно к нашему предмету глубинным различием, которое Фернан Бродель позаимствовал из арсенала культурной антропологии. Будем использовать слово «цивилизация» только для культур, достигших письменного уровня; таким образом, цивилизация отождествляется с той областью культуры, которая связана с огромным багажом знаний, передаваемых письменно. На уровне сословия городских ремесленников XVIII век подготовил никогда ранее не осуществлявшуюся встречу между культурой и цивилизацией — разумеется, к выгоде цивилизации, но к еще большей выгоде традиционной культуры. К выгоде, ставшей возможной благодаря людям. Усвоение психомоторных механизмов чтения и письма, усвоение в письменной форме сложных интеллектуальных структур, нисколько не препятствуя традиционной передаче профессиональных знаний и умений («видеть своими глазами и слышать своими ушами»), облегчает и их усвоение. Грамотный ремесленник, находясь на пересечении традиционной культуры и письменной цивилизации, быстрее усваивает и лучше удерживает в памяти навыки, которые он теперь сможет применить с большей легкостью. Массовое овладение навыками письма и эффективным уровнем чтения частью верхушки фабричных специалистов, как это было в Англии, способствует быстрому продвижению методов ремесленного производства, приемов и способов ручного труда, благодаря которым идеи становятся материальной силой.
Восемнадцатый век усовершенствовал традиционные орудия. Особенно это касается нескольких высокоточных производств — сборки часов и хронометров, выпуска измерительных приборов — этих сенсорных множителей, завещанных XVII веком эпохе Просвещения, которая подняла их на недосягаемый прежде уровень эффективности и точности, — изготовления органов, клавесинов и скрипок. За запоздалой победой телескопа стоит искусство отливки нужного металла и его полировки до зеркальной гладкости, за прогрессом микроскопа — качество линз. Можно упомянуть также стекло и столовый хрусталь.
Восемнадцатое столетие находится в высшей точке эволюции традиционных орудий производства, нередко направляемой грамотными людьми, которые умеют с ними обращаться и находят для них множество неожиданных вариантов применения. Можно ли определить XVIII век как век совершенных орудий, стремящихся к совершенству, которым в ближайшем будущем предстояло дать генеральное сражение машинам? Орудия раньше машин? Несомненно. Машины против орудий? Нет. Трудно найти что-либо менее склонное к противоборству, чем орудия XVIII века и английские машины. Одно из условий индустриальной революции, и далеко не последнее, заключается в искусстве ремесленников, умеющих своими руками делать материал послушным, обрабатывать железо, изготавливать зубчатые колеса, шестеренки, оси, справляться с бесчисленным множеством мелких практических проблем вроде приводных ремней или герметичных швов, требующих невероятной изобретательности и сноровки.