К счастью, это не относилось к ее пациенту. Мальчику было только восемь лет – слишком рано для активной половой жизни. Он был красивым, отлично сложенным и умным, прекрасно учился в соседней католической школе и прислуживал в церкви. Может быть, со временем он услышит глас Божий и станет священником – для африканцев это было проще, чем для европейцев, потому что церковь, молча уважая местные обычаи, не требовала от священников обета безбрачия – секрет мало кому известный в остальном мире. Но мальчик заболел. Его доставил сюда всего несколько часов назад, в полночь, отец, уважаемый человек, занимающий видный пост в местном правительстве и владеющий автомобилем. Дежурный врач сразу поставил диагноз: церебральная малярия, однако этот диагноз, занесенный в историю болезни, не подтвердился обычными лабораторными тестами. Возможно, образец крови, взятый у больного, был утерян. Приступы сильной головной боли, рвота, озноб, путанное сознание, лихорадка. Церебральная малярия. Она надеялась, что это не очередная вспышка. Церебральная малярия поддавалась лечению, однако проблема заключалась в том, чтобы убедить население лечиться.
В остальной части ее отделения было спокойно, как всегда ночью, нет, скорее ранним утром – самое приятное время в этой части мира. Воздух прохладен – таким он бывает лишь в это время суток, было безветренно и тихо – такими же тихими были и ее спящие пациенты. В данный момент наибольшую опасность для мальчика представляла лихорадка, поэтому сестра подняла простыню и протерла влажной губкой его потное тело. Это, казалось, принесло ему облегчение, и Жанна-Батиста воспользовалась предоставившейся возможностью, чтобы осмотреть его юное тело в поисках других симптомов заболевания. Врачи лучше разбирались в болезнях, а она была всего лишь медсестрой, зато работала с больными очень долго и знала, что следует искать. На теле мальчика не было ничего особенного, если не считать старой повязки на левой руке. Почему же врач не обратил на это внимания? – удивилась Жанна-Батиста. Она вернулась к столику дежурной сестры, где дремали два санитара. Вообще-то это было их дело, но сестра решила не будить мужчин. Она вернулась к кровати мальчика со свежими бинтами и дезинфицирующим раствором. В Африке нужно проявлять особое внимание к инфекции. Медленно и осторожно она сняла грязную повязку. Ее руки дрожали от усталости и в глазах двоилось. Укус, увидела она, похожий на укус маленькой собаки…, или обезьяны. Сестра задумалась. Укусы в этой местности могут оказаться заразными. Ей следовало бы вернуться к столику и надеть резиновые перчатки, но до столика было сорок метров, у нее болели ноги, а пациент лежал неподвижно. Жанна-Батиста откупорила пузырек с дезинфицирующим раствором, затем осторожно повернула руку мальчика, чтобы увидеть всю ранку. Когда она встряхнула пузырек, несколько капель раствора выплеснулись из-под ее большого пальца, закрывавшего горлышко, и попали на лицо пациента. Мальчик внезапно приподнял голову и чихнул во сне. Крохотное облачко вырвалось в воздух. Сестра Жанна-Батиста вздрогнула от неожиданности, но не прервала работы; она вылила раствор на кусочек ваты и медленно протерла ранку, затем заткнула пузырек пробкой, поставила его на тумбочку, забинтовала руку мальчика стерильным бинтом и лишь после этого вытерла лицо тыльной стороной руки, даже не обратив внимания на то, что, когда пациент чихнул, его рука дернулась, капля крови попала ей на руку, и она, вытирая лицо, мазнула кровью мальчика по своим глазам. Так что и резиновые перчатки не предохранили бы ее – слабое утешение, даже если бы она вспомнила об этом через три дня.
Мне не следовало идти сюда, подумал Джек. Два санитара провели его вверх по мраморным ступеням чудом сохранившегося восточного крыла в сопровождении агентов Секретной службы и морских пехотинцев. Они поднимались по лестнице, по-прежнему держа в руках автоматы и пистолеты, окруженные множеством пожарных, не зная, что предпринять. Протянувшиеся повсюду пожарные рукава продолжали лить воду на дымящиеся обломки, и нередко на них попадали брызги, обжигая холодом до костей. Здесь огонь был уже сбит водой, и хотя пожарные все еще продолжали поливать обломки, спасатели уже начали пробираться в развалины зала. Не нужно было обладать большим опытом, чтобы понять, что они там обнаружат. Спасатели двигались молча – никаких жестов, поднятых рук или возгласов. Мужчины – и женщины, хотя на таком расстоянии отличить их было невозможно, – больше беспокоились о собственной безопасности – не было необходимости рисковать жизнью ради трупов.
Боже мой, подумал Райан. Здесь лежали люди, которых он знал. Не просто американцы, нет. Джек увидел, что целая секция галереи обрушилась в зал заседаний. Насколько он помнил, это была галерея, отведенная для дипломатов. Там сидели высокопоставленные представители разных стран со своими семьями, люди, с которыми он был знаком, которые пришли в Капитолий, чтобы присутствовать при церемонии принесения им присяги. Виноват ли он в их смерти?
Райан вышел из здания Си-эн-эн, потому что хотел что-то сделать или по крайней мере так ему показалось. Теперь он не был уверен в этом. Может быть, просто не мог остаться на месте? Или его притягивала к себе сцена катастрофы, как и тех, что молча стояли сейчас вокруг Капитолийского холма, не зная, как и он, что предпринять, и просто глядя на происходящее. Оцепенение не оставило его. Райан пришел сюда, надеясь увидеть и сделать что-то, и добился лишь того, что почувствовал лишние страдания.
– Вы замерзли, господин президент. Хотя бы отойдите от пожарного рукава – на вас льется вода, – решительно произнесла Прайс.
– О'кей. – Райан кивнул и начал спускаться по ступенькам. Прорезиненный плащ, заметил он, совсем не согрел его. Райан снова начал дрожать, надеясь, что от холода.
Операторы не сразу успели установить свои телевизионные камеры, заметил он, но теперь уже были готовы к работе. Портативные камеры с мощными софитами, изготовленные в Японии, недовольно поморщился Райан. Каким-то образом телевизионщикам удалось преодолеть полицейский кордон и пробиться через толпу пожарных. Райан заметил троих репортеров. Каждый из них стоял перед своей камерой, сжимая в руке микрофон, и что-то говорил в него, создавая впечатление, будто знает о случившемся больше остальных. Джек увидел, что несколько прожекторов направлены на него. За ним наблюдает вся страна и весь мир, ожидая, что он предпримет. Почему у людей создалось впечатление, что государственные мужи умнее врачей, адвокатов или бухгалтеров? – с удивлением подумал Райан. Он вспомнил свою первую неделю офицерской службы в корпусе морской пехоты, куда пришел младшим лейтенантом. Там тоже исходили из того, что он знает, как командовать взводом и руководить им в условиях боевых действий. Больше того, однажды сержант, который был старше его лет на десять, обратился к нему за помощью в решении своих семейных проблем, полагая, что лейтенант, у которого тогда не было ни жены, ни детей, посоветует человеку, у которого есть и то и другое. Сегодня, напомнил себе Джек, подобная ситуация носит название «право руководства» – это означает, что ты не имеешь ни малейшего представления о том, что делать дальше.