Но возможности ЦРУ были не единственной проблемой. Холодная война выдвинула новых лидеров в системе национальной безопасности.
Джеймс Форрестол и Джордж Кеннан были создателями и руководителями тайных операций ЦРУ. Но они оказались неспособными управлять всей машиной, которую сами привели в движение. Разочаровавшийся Кеннан все чаще искал уединения в своем убежище в Библиотеке конгресса. 28 марта 1949 года Форрестол ушел в отставку с поста министра обороны. В последний день работы у него случился сильный нервный срыв; потеряв самообладание, он пожаловался, что месяцами не спал. Доктор Уильям К. Меннингер, наиболее видный психиатр в Соединенных Штатах, диагностировал у Форрестола серьезное психическое расстройство и передал его в отделение психиатрической опеки Национального военно-морского медицинского центра в Бетесде.
После пятидесяти тревожных ночей в заключительные часы своей жизни Форрестол цитировал греческую поэму «Аякс» и остановился на середине слова «Соловей». Он начал писать это слово, после чего насмерть разбился, выбросившись из окна шестнадцатого этажа…
Слово «Соловей» представляло собой кодовое наименование украинского отряда сопротивления, которому Форрестол поручил вести секретную войну против Сталина. Среди его лидеров были нацистские пособники, убившие во время Второй мировой войны тысячи людей.
Глава 5
«Богатый слепец»
Во Второй мировой войне Соединенные Штаты активно сотрудничали с коммунистами. В холодной войне ЦРУ использовало фашистов, чтобы бороться с коммунистами. Патриотические американцы предпринимали подобные миссии от имени Соединенных Штатов. «Вы не можете управлять железными дорогами, – не совсем удачно выразился Аллен Даллес, – не привлекая к участию некоторых членов нацистской партии».
В оккупированной американцами части Германии находилось более 2 миллионов человек, брошенных на произвол судьбы. Многие из них были отчаявшимися беженцами из СССР, стремящимися спастись от расползающегося, словно спрут, коммунистического правления. Фрэнк Виснер направлял своих людей непосредственно в лагеря для перемещенных лиц, чтобы завербовать агентов для осуществления заданий, которые сам определил как «поддержку движения сопротивления в советском мире и обеспечение контактов с местным подпольем». Он отмечал, что ЦРУ необходимо «использовать беженцев из советского мира в национальных интересах США».
Несмотря на возражения директора Центральной разведки, ему хотелось снабдить этих лиц оружием и деньгами. Советские изгнанники пользовались большим спросом в качестве «резерва на случай чрезвычайной ситуации», как отмечается в одном из отчетов, хотя и были «безнадежно разобщены, оказавшись в группах с противоположными целями, исповедуемой философией и этническим составом».
Приказы Виснера дали начало полувоенной миссии ведомства – первой из многих, в которой тысячи иностранных агентов были фактически посланы на смерть.
«Чем меньше мы говорим об этом законе, тем лучше»
В начале 1949 года амбициозный Виснер столкнулся с огромным препятствием. Чтобы провести секретную операцию против любой страны, агентству не хватало юридических полномочий. У него не было конституционного устава, одобренного конгрессом, и никаких законных средств для осуществления упомянутых миссий. Оно все еще работало вне рамок законодательства Соединенных Штатов.
В начале февраля 1949 года директор Центральной разведки отправился на частную беседу с Карлом Винсоном, демократом от штата Джорджия и председателем Комитета по делам вооруженных сил. Хилленкеттер предупредил, что конгресс должен дать формальное «благословение» ЦРУ и как можно быстрее предоставить ей бюджет. Агентство было уже «по уши» в секретных операциях и отчаянно нуждалось в легальном прикрытии. Поделившись своими опасениями с другими членами палаты и сената, Хилленкеттер представил на рассмотрение закон о Центральном разведывательном управлении 1949 года. Тайное обсуждение длилось более получаса.
«Мы лишь сообщим палате, что им придется одобрить наше мнение и что мы не можем ответить на многие вопросы, которые можно было бы задать», – сообщил Винсон своим коллегам. Дьюи Шорт из Миссури, высокопоставленный республиканец в Комитете по делам вооруженных сил, согласился, что было бы «в высшей степени безумием» обсуждать закон публично: «Чем меньше мы говорим об этом законе, тем лучше».