— Простите его несдержанность! — вновь неожиданно заговорил Ивраоскарь, тут же попавший под недоверчивое наблюдение разведчика. — По сравнению с нами он ведь совсем молод. Разве мудро сердиться на юношескую непосредственность? К тому же он ещё не научился контролировать свои эмоции и мысли. Не стоит на него гневаться.
Фёдор смущённо молчал. Михей хотел было что-то сказать, но его перебил Петрович:
— Я вот тоже ещё очень молод, и тоже позволю себе некультурный вопрос: сколько вам лет, если, выглядя как модель с обложек журналов, вы считаете моего друга чуть ли не маленьким ребёнком?!
— Мне? Пара тысяч, — ответила Анна.
Фёдор и Тарас Петрович открыли от удивления рты. А Ивраоскарь обрадовался, расплылся в улыбке и заверещал:
— Не может быть! Мы с вами практически ровесники!
На этот раз рты раскрыли все присутствующие.
— Но как? Анна-то электронная, а вы нет! — удивлённо спросил Марк.
— А вот так. Разрешите представиться, Ивраоскарь — лучший лингвист во Вселенной, по крайней мере, среди мирного населения.
— Рада знакомству, — ответила Анна и вновь бросила мимолётный взгляд на Михея.
— Мы вас ждали, — вмешался коротыш Тибо. — Пойдёмте, нам есть чем вас удивить!
Тарас Петрович с Фёдором переглянулись, и старик с улыбкой воскликнул:
— Поверьте, нам тоже!
Они обогнули утёс, свернули вглубь леса и прошли около двух километров, прежде чем их взору открылся новый лагерь людей. Он состоял из шести крохотных хижин, сооружённых из корней и небольших камней. Смотрелось это довольно неплохо. В центре хижин располагался импровизированный камин, в котором озорно трещали «светлячки» — личный подарок от Анны. Вся мебель была сплетена всё из тех же корней, которые в некоторых местах едва заметно сказочно мерцали. Одним словом, из непрошеных гостей земляне превратились в полноправных жителей Евы.
Всю дорогу до лагеря Анна молча «шла» рядом с Михеем, хотя он был уверен, что она в тайне от остальных беседует с Ивраоскарем. «И зачем только Петрович его притащил?» — спрашивал про себя Михей, напрочь забыв, что, как минимум, двое из присутствующих его понимают.
Они расположились возле уютного очага с накрытым столом и приготовленными по старинным рецептам Анны яствами. Аромат, похожий на кофе, сводил с ума. Тибо, который, по всей видимости, был су-шефом инопланетного шеф-повара, сиял от гордости и предвкушал интересную беседу.
— Мы как боевые средневековые герои со страниц приключенческих романов, — заявил он, — встретились в таверне, чтобы наесться и обсудить последние новости из далёких краёв.
— Точно! — подхватил Марк. — Не хватает только кельтской музыки.
— И выпивки! — добавил Степан.
— Кому тут не хватает выпивки? — улыбаясь во весь рот, спросил Фёдор, доставая из рюкзака несколько бутылок и передавая их товарищам. — Вот это — вещь, вино, если классифицировать по земным понятиям, под названием «Акрострамазия». Его делают из плодов акрастрамы. Я понятия не имею, что это такое, но был очень впечатлён: оказывается, эти плоды созревают целых четверть века. Вы только представьте!
— Там и сутки длятся несколько недель! — вмешался Ивраоскарь. — И живут там по полторы, а то и по две тысячи лет. Так что это всего лишь вопрос восприятия.
Все бросили на лингвиста презрительный взгляд. А атлет продолжил знакомить присутствующих с ассортиментом.
— Вот это — моё любимое, «слеза А’круула», — он продемонстрировал небольшой пузырёк.
Тибо выхватил его и начал возмущаться:
— Он же пустой! Тебе эти слёзы так пришлись по душе, что ты по дороге всё выпил?
Под дружеский смех Фёдор демонстративно снял крышку, вручил ёмкость Тибо и предложил:
— Глотни-ка!
Тибо поболтал бутылку, обнаружил, что она полная, и стал осторожно подносить горлышко к губам.
— Не надо! — резко прервал его Петрович. — Фёдор, болван, вспомни себя! Тебе весело было?
— Что? Ты что, готов был молча меня отравить? — обиженно завопил Тибо.
— Да ничего с тобой не случилось бы! Но глаза бы на лоб повылазили, — смеясь, ответил Фёдор и забрал бутылку. — Его нужно обязательно разлить по стаканам, чтобы выветрилось какое-то вещество. Я сдуру шарахнул из горла, так чуть не задохнулся. Там не то, что вкус — почву под ногами чувствовать перестаёшь на пару минут. Потом отпускает. А вот это — самая диковинная штука! Это твёрдый ром. Ну, или не ром, но, короче, он сладкий, как халва, а хмелеешь с него, как с дедовской самогонки.
Фёдор достал ещё несколько бутылок, сопровождая каждую кратким комментарием, основанным на своем горьком, или не очень опыте. Дополнив всё это безобразное разнообразие диковинными закусками из разных уголков вселенной, он, наконец, сел и спросил: