ГЛАЗА
ИЗВЕЧНОГО БРАТА
Моему другу Вильгельму Шмидтбонну
Не уклонение от дел Освобождает нас от них.
От действия отрешены Не можем быть мы ни на миг.
Бхагаватгита, 3-я песня
Что лучше — дело иль покой?
Смущал и мудрых сей вопрос. Опасность кроется в делах:
Легко запретное свершить. Опасно и бездействие — Поступков (уть темна, как ночь.
Бхагаватгита, 4-я песня
Сие есть история Вираты, которого народ его прославил четырьмя именами добродетели, но о ком не упоминается ни в летописях властителей, ни в книгах мудрецов, чья память забыта людьми.
В те времена, когда мудрый Будда еще не ходил по земле и не изливал свет познания на своих слуг, жил в стране бирвагов, у царя Раджпу-таны, знатный человек Вирата, которого называли Молнией Меча, ибо он был воин, храбрее самых храбрых, и охотник, чьи стрелы никогда не летели мимо цели, чье копье никогда не взвивалось напрасно и чья рука разила, как гром, при взмахе его меча. Его чело было светло, глаза его открыто встречали вопросы людей. Никто не видел его злобно сжимающим руку в кулак. Никогда его голос не возвышался до гневного крика. Он преданно служил своему государю, а его рабы почтительно служили ему, ибо не было более справедливого человека на пяти разветвлениях реки. Благочестивые люди склоняли голову, проходя мимо его дома, а дети улыбались, встречая его взор.
Однажды царя постигло несчастье. Брат его жены, которого он поставил правителем над половиной своего царства, пожелал завладеть и второй половиной и тайно подарками соблазнил лучших воинов царя, чтобы они служили ему. Он уговорил жрецов доставить ему ночью священных цапель озера, уже много тысячелетий служивших символом власти в стране бирвагов. Мятежник снарядил боевых слонов, собрал войско из недовольных жителей страны и, взяв с собой священных цапель, грозно выступил против города.
Царь приказал с утра до вечера бить в медные литавры и трубить в рога из слоновой кости; по ночам на башнях зажигали огни и бросали в пламя растертую чешую рыб, которая желтыми искрами взлетала к звездам, в знак призыва. Но пришли лишь немногие: весть о похищении священных цапель тяжело легла на сердца вождей и наполнила их страхом. Начальник воинов и хранитель слонов, самые испытанные из полководцев, пребывали уже в лагаре врага, и тщетно покинутый царь искал вокруг себя друзей, ибо он был суровый властитель, строгий судья и неумолимый собиратель податей. Никого из доблестных военачальников не нашел он перед своим дворцом, и лишь растерянную толпу рабов и слуг.
В своей великой нужде царь вспомнил о Вирате, заявившем о верности своей при первом звуке рогов. В носилках черного дерева царь велел отнести себя к дому Вираты. Вирата пал ниц, когда царь вышел из носилок, но тот поднял и обнял его, прося повести войско против врага. Вирата склонил голову и сказал:
— Я сделаю это, господин, и не вернусь в этот дом, пока пламя мятежа не будет затоптано ногою твоих слуг.
И он собрал своих сыновей, своих родичей и рабов, примкнул с ними к кучке других верных царю людей и выстроил их для похода. Целый день пробирались они сквозь лесные дебри к реке, на другом берегу которой в несметном количестве собрались враги, похваляясь своей силой и вырубая деревья для моста, чтобы наутро переправиться и, потоком хлынув на страну, затопить ее кровью. Но Вирата, ходивший раньше на тигров, знал брод выше моста, и, когда спустилась темнота, он одного за другим перевел своих людей через воду, и среди ночи они врасплох напали на спящего врага. Они размахивали смоляными факелами, пугая слонов и буйволов, которые, обращаясь в бегство, топтали спящих при белом свете пламени, врывавшегося в шатры. Вирата же первым вбежал в шатер изменника, и, прежде чем пришли в себя спавшие, он уже убил двух из них, а третьего зарубил в тот миг, когда тот хотел схватиться за свой меч. С четвертым и пятым он бился один на один во мраке и поразил одного из них в лоб, а другого в обнаженную грудь. Когда же они безмолвно легли, тени среди теней, он загородил собой вход в шатер, дабы никто не проник внутрь, ибо он желал спасти белых цапель — священный символ божества. Но враги больше не показывались, они в безумном ужасе мчались прочь, а за ними, с криками торжества, гнались победоносные слуги царя. Погоня промчалась мимо и мало-помалу затихла вдали. Тогда Вирата спокойно сел у входа, скрестив ноги и держа в руках окровавленный меч; он ожидал возвращения своих спутников.