Бальзак послал Бюлозу рукопись романа. Бюлоз обязан был сдать ее в этом виде в набор, а не отправлять корректурные листы в Санкт-Петербург, где «Ревю этранжер» принял их без всякой дальнейшей авторской правки. Ведь, как мы уже отмечали, первая корректура для Бальзака — это лишь эскиз, подмалевка на загрунтованном холсте, с которого он, собственно, только и начинает работу. И, как всегда, он требует, чтобы «Ревю де Дё монд» держало четыре, пять, а возможно, и больше корректур, прежде чем он даст разрешение печатать. Можно себе представить гнев Бальзака, если неожиданно ему попадется на глаза номер петербургского «Ревю этранжер», где глава эта появится не в отшлифованном и окончательном виде, а в виде эскиза, в виде наброска, который автор вовсе и не собирался публиковать.
Бальзак никогда не показывал, даже ближайшим друзьям, первый набросок, со всеми свойственными ему слабостями и техническими погрешностями. Теперь наглый вор похитил этот набросок и продал публике как художественное произведение. Бальзак совершенно справедливо считает, что Бю-лоз воспользовался его отсутствием и обманул его. Он решает тотчас же прервать всякие отношения с издателем и возбудить дело против «Ревю де Дё монд».
Друзья и доброжелатели Бальзака встревожены. Бюлоз — великая сила в парижской журналистике, он объединяет под своей эгидой два крупнейших «Ревю». Бюлоз может понизить или повысить на литературной бирже курс любого автора. Четыре пятых писателей и журналистов Парижа находятся в прямой или косвенной зависимости от него, и он пользуется чрезвычайно большим влиянием в редакциях крупных ежедневных газет. Бюлозом запуганы все, и в случае открытого конфликта Бальзак, и без того не слишком обожаемый своими коллегами, не найдет друга, который решится свидетельствовать в его пользу или оказать ему помощь.
Бюлоз — так предостерегают друзья Бальзака — в состоянии сотнями способов повредить его престижу. Он может сделать его смешным, напустить на него газетных зубоскалов, он может застращать его издателей и оказать давление на книгопродавцев. Итак, Бога ради, никакого процесса! — умоляют доброжелатели.
Если Бальзак формально даже выиграет дело, фактически он заранее обречен на гибель. Одиночка не может выступать против безымянной силы, против Бюлоза, связи которого чрезвычайно широки.
Но там, где дело касается творческой чести, Бальзак не знает сомнений.
На чужбине, в Вене, он особенно ясно ощутил свое значение. Он понял, что только ненависть и зависть его парижских коллег мешают тому, чтобы его считали тем, кто он есть. Бальзак сознает свою силу; он знает, что она непоколебима, что от поражений и оскорблений она только крепнет и становится неодолимей. Он никогда не отвечал на наскоки отдельных лиц, они оставляли его равнодушным, они слишком ничтожны. Но бросить вызов всей этой своре, всей парижской прессе, продажной, злобной и подлой, и в гордом своем одиночестве устоять перед ней, — о, какое это будет своеобразное наслаждение! Он отклоняет всякие попытки посредничества, он подает иск Бюлозу, и тот отвечает встречным иском за невыполнение обязательств.
Эта борьба, понятно, перебрасывается из зала суда в газеты и в литературу. Бюлоз пускает в ход все средства. В «Ревю де Пари» появляются статьи, в которых самым невероятным образом посрамляют Бальзака. Не пощадят и его частную жизнь. Писателя открыто обвиняют в том, что он незаконно присвоил себе дворянство. Раскрывается авторство и соавторство его невольничьих лет. Долги его разглашают публично. Его характер высмеивают.
А тем временем Бюлоз созывает литературное ополчение: одного писателя за другим вынуждает он выступить и разъяснить, что пересылка статей иностранным газетам является общепринятой практикой, что это делается без всякого особого вознаграждения. И так как «Ревю де Пари» и «Ревю де Дё монд» — кормушки литераторов, то отважное Бюлозово стадо, повинуясь хозяйскому бичу, покорно кивает головами в знак согласия.
Вместо того чтобы братски стать на сторону своего коллеги, вместо того чтобы как люди искусства защитить честь своего сословия, Александр Дюма, Эжен Сю, Леон Гозлан, Жюль Жанен и десяток других писателей, которые без всякого на то основания возомнили себя законодателями общественного мнения Парижа, решают выступить с декларацией против Бальзака.