И вообще, у нас здесь демократия, или как? За что мы воюем, господа? Разве не за соблюдение законности, в том числе? Если мы будем убивать пленных без суда, чем мы лучше наших врагов?
Безусловно, попадись Лумумба тому же Хоару или Денару в боевой обстановке, они пристрелили бы его, не колеблясь ни секунды. Но они были не политиками, а обычными солдатами. Убийство беззащитных пленников и последующее тайное уничтожение тел, да ещё таким зверским способом, им очень сильно не понравилось. Министры из «малого кабинета», да и сам президент Чомбе надеялись сохранить обстоятельства смерти Лумумбы и его спутников в тайне, хотя бы какое-то время, но шило вышло наружу слишком рано.
– Что вы хотите, господа? – Чомбе был изрядно перепуган.
– Справедливости! – рявкнул «Бешеный Майк». – Кто отдал приказ убить этих троих? Кто принимал решение?
– Судить их! – послышались крики из толпы наёмников. – Под трибунал!
– Мунонго... Мунонго отдавал приказ, – от страха Чомбе, не задумываясь, сдал своего ближайшего подельника. – Решение принимали Мунонго, Кибве, Мутомбо, Киела и Кивеле.
Имена настоящих виновников были названы. Через полчаса наёмники собрали всех пятерых министров, упомянутых президентом. Суд устроили тут же, у стен резиденции Чомбе. Серые от ужаса, министры наперебой «топили» друг друга, сваливая вину с одного на другого, то и дело кивая на президента Чомбе, сидевшего хоть и отдельно от них, но с таким видом, как будто он сидел на гранате без чеки.
Виновников казни судили по всем правилам. Выбрали из офицеров-наёмников государственного обвинителя, назначили обвиняемым адвоката, затем выбрали 12 присяжных. Двоим из них дали отвод – один был известен упоротым антикоммунизмом, и, по самому характеру дела, не мог быть беспристрастным, другой просто был пьян. Вместо них выбрали других, на замену.
Суд продолжался несколько дней. Майор Хоар, бухгалтер по профессии, проявил редкостное беспристрастие и въедливость. Он пригласил прессу – нескольких корреспондентов бельгийских, французских и родезийских газет, находившихся в Элизабетвилле. На каждом заседании один из наёмников, бывший школьный учитель, назначенный секретарём трибунала, вёл протокол. Копии этих протоколов передавались репортёрам после каждого заседания. Уже на второе заседание пригласили временного поверенного в делах республики Касаи в Катанге. Таким образом Хоар рассчитывал, что информация через дипломата из Касаи дойдёт до правительства Гизенга, а через репортёров – и до всего мира.
Под руководством Хоара наёмники дотошно опросили всех обвиняемых и десятки свидетелей. На допросах вскрылись очень нелицеприятные факты пыток и издевательств над пленными, в которых участвовали министры правительства Чомбе. Избежать скандала было уже невозможно, и Чомбе, пытаясь минимизировать последствия, даже не пробовал оказывать давление на трибунал. Столкнувшись с предательским бездействием бельгийцев, ловкий политик хорошо понимал, что ссориться с наёмниками ему сейчас очень невыгодно. В своих показаниях в суде Чомбе признал, что не проявил настойчивости в соблюдении законности, отдав право на решение своим министрам, придерживавшимся крайне правых убеждений.
По результатам судебного расследования трибунал признал министра внутренних дел Катанги Годфруа Мунонго главным организатором убийства бывшего премьер-министра Лумумбы, вице-председателя Сената Жозефа Окито и министра по делам молодежи и спорта Мориса Мполо. Вместе с ним были признаны виновными непосредственные исполнители. Суду не удалось установить личность бельгийского офицера, командовавшего расстрелом. Начальник полиции Жозеф Соте и несколько его помощников были признаны виновными в попытке сокрытия преступления и в издевательстве над трупами.
Трибунал также вынес определение в адрес президента Республики Катанга Моиза Чомбе, признав неудовлетворительным положение с соблюдением законности в республике, при явном попустительстве президента, и указал, что сложная внешнеполитическая ситуация не даёт правительству страны права пренебрегать соблюдением законов.
Трибунал приговорил обвиняемого Годфруа Мунонго к смертной казни. Остальные осуждённые получили различные сроки тюремного заключения. Приговор в отношении Мунонго был приведён в исполнение в феврале 1961 г (АИ, к сожалению)
Итоги трибунала широко освещались в мировой прессе и обсуждались в ООН. Советский представитель Валериан Зорин в своём выступлении неожиданно для всех одобрил «стремление армейского руководства республики Катанга к соблюдению законности, хотя им следовало бы с самого начала быть более бдительными и не допускать подобных зверств вообще» (АИ).
Советские газеты, радио и телевидение регулярно информировали общество о международном положении, в том числе периодически публиковали статьи, репортажи и телесюжеты о событиях на Африканском континенте. Но всё же для большинства людей поначалу происходящее в Африке больше напоминало экзотический телесериал о далёких тропических странах, и воспринималось как нечто вроде «Клуба кинопутешествий» с военным уклоном. Сложные перипетии подковёрной борьбы за африканские ресурсы проходили мимо народного восприятия.
Так продолжалось до тех пор, пока в магазинах страны не начали появляться новые товары – постельное бельё, носки и рубашки из бамбукового волокна, лёгкая и изящная бамбуковая мебель, шторы из бамбуковых реечек, сворачивающиеся, если потянуть за шнур. На всех этих товарах покупатели видели яркие наклейки и этикетки с экзотическими флагами и надписи «Народная республика Конго», или «Сделано в Касаи».
Под Новый год в магазинах «Овощи-Фрукты» на европейской части СССР вдруг во множестве появились дешёвые бананы, дешевле, чем кубинские, или из Индокитая. На наклейках и ценниках тоже была обозначена страна-поставщик – «Народная республика Конго». Об этой нехитрой рекламе позаботились в Коминтерне, чтобы советские люди понимали, что молодые республики свободной Африки – вовсе не бездонная «чёрная дыра», поглощающая советские поставки, и сотрудничество с ними взаимовыгодно.
Когда новостные агентства всего мира сообщили об убийстве Лумумбы, на политинформациях и на собраниях в трудовых коллективах, как обычно, была организована разъяснительная работа, на заводах проходили митинги протеста, однако в неформальной обстановке народ отозвался на это событие ехидной поговоркой: «Был бы ум бы у Лумумбы, был бы Чомбе ни при чём бы», а в электричках студенты и рабочая молодёжь распевали песню:
Погиб, убит герой Патрис Лумумба,
И Конго без него осиротело
Его жена, красавица Полина,
С другим мужчиной жить не захотела
Его убил злодей народа Чомбе,
Даг Хаммаршёльд послал его на дело,
И эта весть, тотчас же, словно боНба,
Весь шар земной, конечно, облетела.
Был митинг на заводе Лихачёва,
И на заводе «Красный пролетарий»,
«Позор тебе, злодей народа Чомбе,
И кореш твой Мобуту с чёрной харей…»
(Автором песни считается Аркадий Северный, но есть некоторые сомнения по датам – первые записи А.Д Звездина (Северного) датируются лишь 1963-м годом. Возможно, это что-то из его раннего творчества. На youtube есть роскошный клип с нарезкой кадров из фильмов https://www.youtube.com/watch?v=9mfkSYdVq_A)
Имя Ивана Алексеевича Лихачёва было присвоено в 1960-м новому Брянскому автомобильному заводу, где производились армейские автомобили, спроектированные на ЗиСе (АИ).