А вдруг и сейчас повторяется старая история?! А вдруг снова Ен торопится сделать выводы, имея на руках не всю информацию. А вдруг все не так как ему представляется? А если им руководит не забота о Лирунне и ее горожанах а банальная личная предвзятость к барону Эонару Де Фагу – королевскому наместнику в Лирунии?
Тхауровы демоны и Бездна! А как же доверие? Как можно так сомневаться в человеке однажды вручившему в твои руки и свою судьбу, и свою жизнь? Как можно настолько не доверять тому, кому когда-то поклялся в дружбе и верности? Пожалуй это был первый взрослый поступок в жизни Дерейры в последствии ставший роковым, и во многом определивший дальнейшую судьбу будущего адмирала.
Дни сплетались в тенки, тенки сменялись тритенками, которые в свою очередь сменяли сезоны. Зима, весна, лето осень и снова зима. Время неслось стремительно, словно бурная горная река, срывающаяся водопадом с вершины отвесной скалы, и в радужно белом облаке брызг скрывающаяся где-то в круговороте подножного озера. Графиня относилась к Шейну очень приветливо, маг был доброжелателен, хотя и строг. Юный граф считал Дерейру своим другом и лишь только грозный герцог Аанастард в каждый свой приезд частенько с пристрастием допрашивал сначала наставника Ена, а затем и самого Шейна о его успехах в учебе, и служении в поместье. "Ты всегда должен помнить свое место, - важно провозглашал Вильм Анастард, восседая в том самом кресле в библиотеке. - И никогда не должен забывать о том, какое доверие тебе оказала миледи Даисити позволив стать компаньоном ее сына. Это большая честь и ответственность!". Шейн все понимал и все прекрасно помнил, и старался изо всех сил. Втайне от мастеров, занимавшихся с юным графом искусством боя, он научил Ена драться. Драться так, как дерутся простые рыбаки, без правил и лишних условностей, беспощадно и отчаянно. А еще он чрезвычайно обогатил словарный запас Ксавьена массой интересных, витиеватых, но совершенно неприличных слов и словарных конструкций. В свою очередь Еннарби помог Дерейре разобраться с математикой, языками и прочими "благородными" премудростями, в том числе верховой ездой и фехтованием.
Это произошло в самом начале сезона зимы, где-то в середине первой батенки шулмеха, спустя пару лет, после того, как Шейна приняли на службу в Большой Дом. В то утро тихие сиреневые сумерки еще только робко заглянули в окна просторной комнаты, любезно отданной хозяйкой замка в распоряжение Шейна. Накрывшись с головой толстым пуховым одеялом, Шейн сладко спал, и не сразу услышал негромкий стук в дверь. По правде сказать, сначала ему показалось, что это всего лишь часть утреннего сна, такого четкого и ясного, в котором он - бравый капитан быстроходного брига - смело бороздит темные воды Айдиссена в поисках приключений и славы.
- Шейн! Вставай, соня! – шептали волны, жадно облизывая просмоленный бок корабля. – Поднимайся, лентяй! Все интересное проспишь! Вставай немедленно!
Соленые брызги летели в лицо, и молодой капитан нетерпеливо стирал их широкой ладонью. Очередной порыв ветра подхватил большую волну и швырнул ее прямо на капитанский мостик. Ледяная вода окатила бывалого морского волка – Шейна Дерейру с головы до ног. Отважный моряк громко выругался, снова вытер лицо ладонью и… проснулся.
- Ну, наконец-то! – раздался откуда-то из предрассветного с сумрака, царившего в комнате довольный голос молодого графа. – Ну и здоров ты спать, дружище!
Дерейра огляделся. Одеяло было откинуто прочь, а со свисавшей до пола простыни мерно капала вода. Смятая подушка тоже подозрительно хлюпала. Шейн возмущенно фыркнул и рывком поднялся с кровати. Мокрые волосы лезли в глаза, и он сердито откинул их назад.
- Ваша милость! – возмущенно воскликнул будущий адмирал. - Вам что, больше нечем заняться среди ночи, кроме как поливать меня из кувшина?
- Во-первых, уже утро, - радостно заметил Ен, отставляя на умывальный столик пустой кувшин. – Во-вторых, спать в такое утро, как это, просто преступление! Ты посмотри в окно!
Осторожно ступая по мокрому ковру босыми ногами, Дерейра покорно поплелся в указанном компаньоном направлении, со злостью откинул плотную портьеру и… удивленно ахнул.
Ночью выпал первый снег. Белым плотным ковром он укрыл и землю, и деревья в парке, и замковые строения. Зимнее солнце, медленно поднимавшееся из-за горизонта, придало всему этому белоснежному великолепию нежный розоватый оттенок и неповторимый переливчато радужный блеск. Казалось, что какой-то неведомый ювелир щедро раскинул по окружающему поместье Ксавьенов пространству немыслимое количество розовых брильянтов, а небесное светило, поразившись такой немыслимой щедрости, внесло свой мазок в довершение великолепной картины раннего зимнего утра, совершенно бескорыстно излив с небес божественный огонь.