- Одевайся быстрее! - скомандовал граф, собственноручно вытаскивая из шкафа одежду Шейна. – Мы еще успеем на скалы, оттуда потрясающий вид! Но он бывает там только в такие дни, когда первый снег выпадает.
Слушая торопливую речь графа, Дерейра быстро оделся. На его намек, что разгуливание по улице морозным утром с мокрой головой может закончиться весьма печально, Ксавьен хмыкнул и через пару минут приволок откуда-то большое плотное полотенце. Взяв в руки протянутое графом полотно, Шейн почувствовал, как дернулся и слегка нагрелся в кармане амулет - ткань несомненно была обработана магией. Дерейра заметил, что найденный в убежище погибшего чародея камень очень чутко реагирует на присутствие магической энергии в окружающем пространстве, нагреваясь и слегка подрагивая.
Догадка Шейна оказалась правильной. Чудесное полотенце впитало в себя излишнюю влагу с головы и тела мальчика как губка, и спустя несколько минут он уже был готов сопровождать юного графа хоть на край мира.
Осторожно, чтобы не заметили конюхи, в столь ранний час уже принявшиеся за работу, мальчики оседлали и вывели за ворота двух лошадей. Белоснежный чистокровный жеребец Ена – Буран, нетерпеливо всхрапывал, и бил копытом мерзлую землю. Казалось, что ему передалось нетерпение и взволнованность хозяина. Менее благородный, но от этого не менее быстрый и выносливый конь Шейна - каурый Ветер – наоборот был совершенно спокоен и даже слегка заторможен. Впрочем, легкое движение поводьев и вот уже два всадника, словно две стрелы, по воле искусного стрелка, сорвавшиеся с дуги отменного лука, несутся во весь опор по заснеженной дороге. Лишь только комья снега смешанного с еще не совсем застывшей землей вылетают из-под мелькающих в синеве морозного утра копыт.
Резвые сильные кони довольно быстро домчали мальчиков до леса, густо поросшего на одном из многочисленных отрогов Ренонского хребта, в этой местности доходящего практически до морского побережья.
Промчавшись сквозь заросли ельника, Ен вылетел на небольшую каменную площадку и резко натянул поводья, заставив Бурана остановиться. Немного приотставший Шейн присоединился к нему через несколько минут.
От открывшегося взору пейзажа захватывало дух. Внизу перед мальчиками лежала Иссавайская долина – одна из самых больших на Лирунийском побережье. С высокого утеса можно было увидеть, как слева вдали спускается к самому морю один из отрогов Большого Ренона – Драконий Коготь. Высокие неприступные скалы, густо укрытые лесами, издалека казавшимися большими темными пятнами, буквально стекали к берегу, обрываясь у самого уреза воды. В синеве зимнего утра казалось, что какой-то невиданный огромный змей скользит в тумане к морю, стараясь поскорее скрыться в его холодных водах от любопытных глаз. Чуть ближе и правее большой темной кляксой на белом покрывале первого снега раскинулся Хмурый Лес. Состоящий в основном из высоких корабельных сосен и редкого подлеска, он и впрямь казался хмурым и неприветливым. Первый снег, легкий и пушистый, еще не совсем покрыл густые мохнатые еловые ветви, величаво покачивающиеся на морозном ветру, словно стряхивая с крупных толстых иголок совершенно лишнее украшение. Дальше, за лесом розоватым серебром восходящего солнца блестели воды Айдиссена. Шейн едва слышно вздохнул. Там, далеко, у самого моря приютилась небольшая рыбацкая деревушка, где в маленьком неказистом доме живет и ждет его мать. Сулера, конечно, была несказанно рада, что ее непутевый Шейн все же вытащил из колоды Дайфора самую что ни на есть удачную карту, и теперь не надо беспокоиться о том, чтобы одеть, накормить и как-то пристроить его в жизни. Но разлука с сыном сильно подкосила и без того подорванное тяжким трудом и горькой жизнью здоровье немолодой уже женщины. Все жалование Шейн до последнего шагра отдавал матери. Иногда, по приказу леди Даисити, управляющий выдавал ему немного провизии от хозяйского стола, то кусок баранины и мешок муки, то корзинку яиц и кринку с маслом. Мало того, рабы-мастеровые, приписанные к господскому дому Ксавьенов, отремонтировали и привели в порядок домишко Дерейры. Теперь он больше не напоминал покосившийся полуразваленный сарай. Теплые стены, разобранная и сложенная вновь печка, перекрытая новой крепкой синей черепицей крыша – родной дом Шейна теперь на самом деле стал настоящим домом, пусть маленьким и немного тесноватым, но теплым и уютным. Но даже эти теплота и уют не могли унять в душе матери тоску о сыне, большую часть времени проводящем на службе в поместье. Время от времени, когда леди Даисити и Еннарби отправлялись с визитами к соседям, или в гости к герцогу Анастарду, Шейну было позволено ненадолго отлучаться в деревню, чтобы проведать мать. Но этого было крайне мало. Сулера тосковала и очень сильно страдала от одиночества. Все чаще Шейн замечал как, радостно суетясь по дому, она украдкой смахивала слезы, кидая на него взгляды, полные материнской печали.