- Да, мэтр, - Эдора схватилась за этот вариант как терпящий бедствие матрос за обломок мачты в бушующем море. – Я так устала за эти дни. А здесь так тихо, спокойно, уютно.
- Ну, насчет спокойствия и уюта я бы поспорил. Впрочем, это крыло для состоятельных клиентов, здесь и правда довольно прилично, - хмыкнул в густую седую бороду лекарь.
- Так вы не против? – устало поинтересовалась женщина, усилием воли придавая лицу болезненную бледность.
- Совершенно не против, - кивнул головой арк-мастер, поднимаясь на ноги и направляясь к двери. – Как только вы наберетесь достаточно сил, я вас отпущу А коллегам скажу что вы теперь под моим личным наблюдением и прикажу никому вас не беспокоить.
- Спасибо, мэтр! – едва слышно выдохнула Дора
Уже переступив порог, лекарь вдруг вернулся в палату, хитро глянул через стекла пенсне и как бы невзначай заметил:
- Его светлость спит в комнате напротив. Это крыло занимаете только вы двое, охрана выставлена при входе на этаж. Скорейшего выздоровления, Ваша Честь! – усмехнулся Априт, и скрылся за дверью, не давая возмущенно вспыхнувшей Эдоре ответить ни слова.
- Вот еще, была бы охота ноги бить! – раздраженно фыркнула Вардис, отвернувшись к окну и внимательно разглядывая проплывающие в небе облака. Ей надо было подумать, очень хорошо подумать.
А потом все произошло так быстро и решительно, что она сама не понимала, КАК могла допустить подобное. Всего каких-то три дня.
Вечерние сумерки наполняли комнату волшебным лилово-сиреневым сумраком. Холодные отблески проникающего через неплотно задернутые портьеры света Очей Великого Странника придавали находящимся здесь предметам какие-то совершенно причудливые формы. Тишина, покой и умиротворение царили вокруг. Эдора Вардис кутаясь в легкий, но достаточно теплый халат, зябко поежилась, стоя на пороге палаты, где лежал Еннарби Ксавьен, и наблюдая как он чему-то слабо улыбается во сне. Граф дышал ровно, глубоко, спокойно, и, казалось, был абсолютно расслаблен. Судье еще никогда не приходилось видеть его таким тихим, таким… беззащитным. Белеющая на плече повязка придавала образу аркаррана еще большей трагичности. Где-то в глубине души у Доры скреблись кошки сомнений и угрызений совести. С одной стороны она конечно была благодарна Ену за спасение, которое вполне возможно могло стоить ему не только раненой руки, а с другой… С другой стороны этот самоуверенный, наглый, хамовитый тип, считающий женщин существами второго сорта вызывал у нее отвращение. И соединить эти чувства в одно у Вардис пока не получалось. "Ладно, я поблагодарю его позже", - подумала судья, и уже собралась было уходить, когда тихий голос со стороны ложа вдруг поинтересовался:
- И что? Вы вот так и уйдете, оставив меня умирать на этой госпитальной койке совершенно одинокого, слабого и беспомощного?
Дора резко повернулась. Ксавьен не спал, мало того, устроившись на боку и опираясь на здоровую руку, он довольно бесцеремонно разглядывал Эдору, прекрасно освещенную так некстати заглянувшим в окно одним из Очей Странника.
- Одинокого? Слабого? Беззащитного? – хищно сверкая глазами, переспросила Судья, подходя ближе. Ей было не совсем уютно от осознания того, что граф застал ее у себя в палате, тем более в таком совершенно неподобающем виде.
Госпожа Вардис, будучи убежденной Ученой Дамой, все же позволяла себе иметь небольшие женские слабости. Например, в виде хорошего белья и вообще качественной, дорогой и модной одежды. Сегодня решившись, наконец, посетить аркаррана, она где-то на подсознательном уровне выбрала для визита время ближе к полуночи, когда дневная госпитальная суета уступала права тихому размеренному ночному покою и тишине. В эти часы Лирунийский Госпиталь погружался в сонную дрему, лишь иногда нарушаемую звуками быстрых шагов совершающей ночной обход дежурной сестры-целительницы. Не ожидая встретить посторонних в коридоре, надежно охраняемом арранами, и совершенно искренне надеясь, что раненый граф в это позднее время занимается самым полезным для скорейшего исцеления делом – спит, Дора особо не озадачивалась подбором подходящего гардероба. Накинув на легкую почти прозрачную рубашку, тонкий, но достаточно теплый - в коридорах было прохладно - халат из тернорского бархата, едва доходящий до середины икры, Судья довольно быстро скользнула из своей палаты, в комнату Ксавьена, попутно навешивая на коридор ментальный запрет на вход. Лишние глаза в этом весьма неоднозначном деле ей были совершенно ни к чему.
И вот теперь совершенно неспящий граф с любопытством разглядывал все то, что рубашке и халату скрыть не удалось, а коварное Око так демонстративно выставило напоказ.