- Нет-нет, милорд! Это было бы просто, банально и неинтересно. С вами так нельзя.
Упреждая готовые вырваться у удивленного мужчины вопросы и возражения, она легонько приложила палец к его губам.
- Просто доверьтесь мне, милорд, - Эдора медленно продолжила ласки. Поцелуи, нежные касания, поглаживания. Судья была счастлива. Под ее умелыми пальчикам и губами, тело графа, вопреки его желанию, стало подчиняться. Дора ощущала, как расслабляются напряженные, натянутые как струна мышцы, как тяжелое, гнетущее ощущение контроля уходит, уступая место неге и неудержимому желанию. Женщина осторожно опустила руку на низ живота Ксавьена. Он дернулся в безуспешной попытке уклониться от прикосновения. Вардис хищно усмехнулась и сдвинула ладонь еще ниже… Ниже… Да! Он полностью в ее руках! Дора совершенно четко ощущала горячее пульсирующее тело. Желание! Огромное всепоглощающее желание! Такое обжигающее и сладкое, как кипящая карамель! Здесь, сейчас, немедленно!
"Стоп!" – Дора резко одернула руку: "Я уже получила все, что хотела! Зверь загнан, пойман и распят! И на этом охоту можно считать успешной. Хватит, пожалуй!"
Судья выпрямилась и, оперевшись руками о живот графа, совершенно спокойно заявила:
- Нам все же лучше остановиться, - дыхание мужчины под ней стало еще более резким и прерывистым. - Моя честь вопиет о морали, а совесть вполне удовлетворена. Хорошей ночи, милорд, - лукаво усмехнулась Вардис и вознамерилась уже так же ловко, как прежде поднялась, спрыгнуть на пол, как вдруг сильные мужские руки схватили ее за запястья и пребольно сжали. Дора зашипела и удивленно уставилась на Ксавьена.
В комнате тем временем разыгралась настоящая буря. Невесть откуда взявшийся сквозняк безжалостно теребил портьеры, видимо вознамерившись вовсе оторвать их от карнизов. И холод, такой пронизывающий холод исходил от стен, пола, потолка... Казалось, комната создана изо льда.
- Я предлагал вам уйти, леди Эдора, – глухо напомнил Ксавьен. – Вы отказались.
Судья нервно пожала плечами. От холода и сквозняка ее начала бить крупная дрожь, а еще где-то в глубине сознания шевельнулся крохотный червячок страха.
- Опустите меня немедленно! - в голосе Доры совершено четко зазвенел металл.
- Всенепременно, но чуть позже, - хищно оскалился граф. – А чтобы ничего нас не отвлекало от процесса, уберем лишнее… пока.
Одним резким движением Ен перевернул упирающуюся женщину на бок, подхватил небрежно сброшенный Эдорой ранее поясок от халата, крепко стянул им запястья девушки и снова положил ее на спину. Таким образом, Вардис оказалась лежащей на собственных связанных руках, что совершенно не способствовало процессу освобождения.
- А если я закричу? – хрипло поинтересовалась она у внимательно изучающего дело рук своих аркаррана.
- Да сколько угодно, - граф небрежно кивнул в сторону небольшого прикроватного столика. Эдора подняла взгляд и обнаружила там небольшую серебристую фигурку старика с завязанными глазами. – Это "Миту Молчальник", – пояснил Ен. – Обеспечивает абсолютную звуковую и ментальную изоляцию помещения от внешнего мира. Некоторые тайны требуют особо тщательного хранения и гарантии недоступности для чужих ушей. Но, думаю, он нам не очень понадобится, ведь… - Ксавьен сделал драматическую паузу, удовлетворенно рассматривая завоеванную добычу. – Ведь вы вовсе не собираетесь звать на помощь. Вы, Ваша Честь, решили поиграть со мной? Так мы сыграем, только по моим правилам. И начнем, пожалуй, с главного.
Немного отклонившись назад. Ксавьен еще буквально несколько секунд полюбовался распластанной на кровати женщиной и вдруг уверенно положил ладонь ей на шею. Судья напряглась, и снова безуспешно попыталась сбросить нахала. Аркарран криво усмехнулся и провел руку вниз, от шеи, по груди, по-хозяйски помяв приятную выпуклость на женском теле, потом вниз, практически до лобка. Эдора в отчаянии мотнула головой, и, наплевав на все возможные последствия, раскрыла, было, рот чтобы позвать на помощь. О существовании изолирующего артефакта Вардис даже не вспомнила в тот момент, как и о возможности остановить заигравшегося Еннарби ментальным ударом. Впрочем, зов о помощи умер, так и не родившись. Заметив ее отчаянную попытку, граф резко наклонился и совершенно бесцеремонно закрыл Доре рот властным, глубоким поцелуем.