Мой деда знал, где искать великана, чтобы вернуть море на место. Нужно было проехать весь пляж до Тонкого мыса, забраться на одну из острых скал в большую пещеру — там Стёпа прятался от родителей, если его наказывали за двойки и он решал сбежать из дома. На потолке и стенах скалы, которая была гораздо больше школьной салатной стены и скрыта от лишних глаз, были нарисованы портреты девочек из класса, Марьи Александровны — учительницы, и сестры Стёпы — Светки. Ещё там были нарисованы новогодние ёлки, огромные, как гора, качели и русалки. Русалки Стёпе особенно не удавались: они все были похожи на буфетчицу или медсестру из поликлиники — и спасались только зелёными волосами. Стёпа ими очень гордился: таких русалок никто больше не рисовал — у него они были огромные, размером с моего деду сейчас!
Музыкант выслушал деду и заулыбался. А деда уже придумал план: он быстро возвращается домой, берёт свой велосипед и едет к Тонкому мысу, пока музыкант играет на пляже как можно громче свою музыку. Нужны будут убаюкивающие ноктюрны, вальсы, опусы и колыбельные, чтобы больше никто не проснулся и не испугался, что море пропало. Деда решительно шагнул к двери, но музыканту его план не понравился: всё же деда был ещё маленьким мальчиком, пусть и очень смелым, а он был музыкантом, хоть и не умел плавать, велосипеда не держал и боялся высоты.
Но, выслушав историю про прыжки с трамплина на школьных соревнованиях, Стёпкины потные ладошки, школьную столовую и огромный, зелёный от времени великаний носок, в который Стёпка как-то засунул школьного сторожа, музыкант взял скрипку и всё же послушно пошёл к морю. Вернее, к тому месту, где раньше было море.
А деду дома у калитки ждал велосипед. Свежепокрашенный, будто обклеенный большими маслянистыми салатными листами, он собирал лучи луны и засовывал их в звонок, чтобы тот лучше звенел. Дедушкин велосипед был очень умный! Он был похож на кузнечика, и вместе они поехали по дорожке вдоль пляжа. Мимо пролетали сонные-сонные дома, густые деревья с молодыми листочками, спящими на ладонях больших листов, заборы и звёзды. Деда и велосипед подпрыгивали на камнях, кочках, палочках и канализационных, позеленевших от морского воздуха люках. Фонари, светофоры и пешеходные переходы махали им и одобрительно кивали. С неба падало зелёное тёплое одеяло, и поэтому летнее небо стало понемногу светлеть и белеть. Воздух, густой и солоноватый, как морская вода, забирался деде в нос и щипался. А деда устал крутить педали, и тогда велосипед поехал сам, чтобы дать ему отдохнуть. Ехал, рассекая вкусный воздух и иногда довольно позвякивая звонком.
Совсем рядом с Тонким мысом у берега осталось немного воды — это текли из скалы великаньи слёзы. Деда положил велосипед на землю, погладив его по рулю, и пошёл к пещере: она была как балкон на третьем этаже в соседнем многоквартирном доме, только оттуда не пахло супом. Деда громко позвал Стёпу.
— Стёпа, выходи! Стёпа-а-а-а-а-а-а-а, выходи-и-и-и-и-и-и! Во-о-о-о-звраща-а-а-й мо-о-о-о-о-ре-е-е-е-е!
Из пещеры, щурясь и часто моргая, высунулась лохматая голова с красным распухшим носом, заплаканными глазами и прилипшими к подбородку водорослями. Великан шмыгал носом, вытирал лицо зелёным-зелёным свитером и часто моргал.
— Не выйду-у-у-у-у-у, — завыл Стёпа. — Не хочу-у-у-у-у!
И снова исчез в пещере.
Но деда уже решил вернуть море на место, проехал на своём велосипеде много километров и не собирался сдаваться. Он взял небольшой камень и кинул его прямо в пещеру. Камень попал Стёпе точь-в-точь в пятку! Но ему было совсем не больно, наоборот — щекотно и смешно. Хихикнув, он почесал ногу, снова высунулся из пещеры и засопел. Деда никуда не уходил.
Вообще, Стёпка не был противным великаном, и его даже звали в походы и рвать яблоки из сада. Но, кажется, он слишком много времени проводил с сестрой Светой. Светка тоже училась когда-то в дединой школе, была капризная, обидчивая и по любому поводу так тяжело вздыхала, что могла вызвать ураган или шторм. И вот сейчас Стёпка стал очень на неё похож. Он растёр по щекам слёзы, смял на своём лице улыбку и только загудел в ответ деде:
— От-ста-а-а-а-а-ань! Уходи-и-и-и-и-и!
Водоросль тряслась на его подбородке и просила о помощи.
— Верни море! — начиная злиться, грозно крикнул ему деда. — Нельзя море выпивать!
Деда и сейчас может быть грозным, даже когда рядом есть море. А уж без него наверняка он был очень страшный и убедительный. Наверное, поэтому Стёпа вдруг как весь задрожал, как загудел. И как заревел.