— Спасибо. А что это?
— Это тюльник, ты что, их не видел?
— Нет. — Семён посмотрел на камешек. Он был прозрачным, а внутри не его бился сиреневый огонёк. — Красивый.
— Его надо кормить, класть на солнце, — объяснила Зиль. — А он сможет делать всякое, что захочешь. Чем дольше пролежит на солнце, тем больше сможет.
— В смысле — всякое?
— Ну, что хочешь… — Зиль замялась, цапнула тюльник, повертела его в воздухе, и в ладонь ей выпали две капсулы, переливающиеся всеми цветами радуги. Одну Зиль тут же засунула в рот, вторую протянула Семёну.
— Это сладкое, — сказала она. Семён осторожно прикусил капсулу и зажмурился от удовольствия. Потом цапнул камешек и положил его в карман.
— И сколько их там?
Зиль пожала плечами — мол, сколько хочешь.
— Спасибо, — сказал мальчик с чувством, — вот это я понимаю, подарок! Не то что там 3D-ручка какая-то.
Марциал вновь поднял его наверх, проверил фазовую плёнку. Посмотрел на Семёна. Второй раз прощаться было странно; мальчик его понимал, поэтому просто буркнул: «Ну, пока», — и повернулся к ватрушке.
— Семён, это подарок Зиль, — окликнул его Марциал. — Будь с ним внимателен, ладно?
— Ага, хорошо, — рассеянно сказал Семён, усаживаясь и толкаясь ногами навстречу темноте.
— Он делает не только конфеты, а ещё… — услышал он, но не успел обернуться: ватрушку потащило вниз, завертело, закрутило. Семён судорожно выпалил: «Хочу домой, в тридцать первое декабря две тысячи двадцать первого года!» — вцепился в борта — и вовремя, потому что верх и низ поменялись местами и его затянуло в тёмную пустоту, пронизанную белыми вспышками, тенями деревьев и призраками существ…
И снова ничего не видно. Но холодно, и пахнет снегом. Это хорошо. В ватрушке лежать тоже хорошо. Над головой тёмное небо с редкими звёздами. И это хорошо.
Мальчик поднял голову. Руки-ноги на месте? Бобров-людоедов, летающих ящериц и разумных оборотней нет? Получилось? Он наконец вернулся? Или его опять закинуло неизвестно в какое время?
Мимо прошёл бодрым шагом дедушка в шапке-петушке, опираясь на палки для ходьбы. Вроде бы обычный, не кибернетический.
— Простите, — слабым голосом окликнул его Семён, — а какой сейчас день? И год?
— Докатался, бедный, — сказал дед. — Скоро уж двадцать второй будет. Минут через сорок. Иди скорей домой.
— Спасибо, дедушка, — искренне сказал Семён и уронил голову на руки.
Получилось!
«А может, ничего и не было? — Семён похолодел. — Может, я головой ударился и мне всё привиделось?»
Он сунул руку в карман. Нащупал там что-то и вытащил. Приоткрыл ладонь, и она озарилась сиреневым светом.
— Семён, ты где?!
Мальчик поднял голову. Там, далеко, в свете фонарей, наверху оврага стояла мама. И папа. И Илья. Они смотрели в темноту и не видели его. А он их видел.
— Я тут! — закричал Семён. — Иду!
Он спрятал сиреневый тюльник в карман и, пыхтя, потащил за собой ватрушку вместе с прилипшим к ней ярко-зелёным листом папоротника.
Антон Соя. Бородатый мальчик
У одного мальчика за одну ночь выросла большая и густая борода. Прямо не борода, а бородища — рыжая и кудрявая. Мечта любого разбойника. Только вот мальчик Сеня разбойником не был и даже пока не планировал им стать, когда вырастет. И родители у него тоже были мирные и тихие люди. И ко всяким большим бородам, тем более рыжим, относились с опаской и подозрением. Особенно у девятилетних мальчиков, которым с утра нужно идти в школу.
— Ой! — сказал мальчик Сеня, нервно поглаживая окладистую бороду перед зеркалом. Он по привычке дошёл до ванной комнаты с закрытыми глазами, не открывая глаз, включил свет и только перед зеркалом с трудом глаза разлепил. А там в зеркале такое показывают, что хоть сейчас на Ютьюб выкладывай!
— Ой-ой-ой! Па! Ма! Гите! Спасите-помогите! Меня же в школу с такой бородой не пустят!
— Что за глупости, Сенечка! — так сказала Сенина мама Юля по дороге в ванную комнату. — И чего только дети не придумают, чтобы в школу не ходить… А-а-а! Она рыжая! Володя! Скорей иди сюда! У нас тут ужас-ужас!
— Кто тут у нас рыжая? А? — весело спросил папа, но тут же осёкся, увидев бородатого мальчика.
— Что это такое? — Мама одной рукой крепко держала стремящуюся отвалиться голову, а второй указывала на рыжие джунгли.
— Борода? — словно не веря глазам, спросил папа и больно подёргал Сеню за рыжие лохмы. — Настоящая. Но откуда?
— От верблюда? — автоматически сострила мама.