— Не по причине ли их дальности жена перевела тебя на молоковоз? — поддел шурина Сергей, пояснил Вере: — Знаешь, а моя сестра выбилась в люди — первая фигура в Островецком комбинате коммунальных услуг.
— Это вам, бездельникам, одне хаханьки на уме. А по мне пусть бы хоть черта обнимал, а не то хохлушку, — лишь бы копейку свежую в семью приносил. А у него выходило в получку — кот наплакал… Как жить? Пошла разбираться в бухгалтерию ихней автоколонны. Суют мне под нос всякие бумажки: высчеты, штраф, перерасход горючего… Да тьфу на вас! За каки ж таки шиши он ворочает баранку с утра до ночи? Он же себе на прокорм не зарабатывает! Ухмыляются гладкие канцелярские рожи — им-то что? Настрочила от его имени заявление — увольняйте, раз так. Заартачились, канитель развели: мол, не полагается по закону, лицо постороннее..: Я вам зараз, говорю, такой закон пропишу, что черепков от приборов не пособираете! Кто, я — посторонняя?.. И пузом — а ходила на сносях — прямо-таки припечатала некоего старикашку в очках к стене — затрусился тот, очки на нос, глаза на лоб…
— Подписали? — скоренько уточнил Сергей, потому что его уже душил подступавший смех.
— А куда они денутся! Мой сперва фыркал, не понравилось. — Надежда повела строгим начальственным взглядом на мужа, у которого жесткие небритые губы морщила виноватая усмешка. — А стал получать на руки две сотни — враз прошла обида. Понравилось, И во какая интересная штука получается: ничего не зарабатывал и каждый день выпимши приходил, начал получать две сотни — все целенькие.
— Потому что ты за него расписывалась в ведомости, — заметил Сергей, а про себя подумал, глядя на постаревшего Демьяна: «Сестра-то сильнее оказалась, так он и не выкарабкался из-под нее, и кулак не помог, и сыновья, чувствуя, что у матери припрятан капиталец, тянут за ней».
— Кто за кого расписывался — мы сами разберемся, — словно угадав его мысли, парировала Надежда. — Интерес к жизни у человека появился. Теперь во баню подрядился убирать по субботам — девяносто рублей на дороге не валяются. Да на пятьдесят рублей пристроила его дежурным электриком в городской туалет…
— Там и делов-то — лампочки раз в месяц поменять! — словно оправдываясь, пренебрежительно отозвался Демьян.
— Вот я и говорю, что ты его под свой интерес подогнала, — кисло усмехнулся Сергей. — Ладно, сестра, скоро ты увидишь мой дворец. А то у меня в животе, возле пупка, заныло от наших разговоров.
— Найдем чем полечить твой животик, — успокоила его Вера. — Вот только поднимемся на девятый этаж. Без лифта, еще не подключили.
— Знал такое дело — не приглашал бы пожилых людей.
— Зато, Вера говорила, будто комнаты кабинетного типа — вот это да! — неожиданно вмешался Демьян, радостно двигая кадыком в предчувствии близкого застолья.
— Это что! — перебил его Сергей. — Я слыхал, уже спроектирован трехсотквартирный дом на специальных колесах, с двигателем в котельной.
— Ха-ха, неужели ж?! — От восторга Демьян мелко затряс головой. — Типовой дом?..
— Нет, пока тоже эксперимент, — продолжал как ни в чем не бывало Сергей, — Идея, сам видишь, соблазнительная, да не такая реальная, как кажется на первый взгляд… Сел и поехал, да? Не-ет! Первое условие заключается в том, что в передвижном доме должны жить только единомышленники: куда один — туда и остальные. Скажем, утром на работу — все на работу, после работы дружными рядами в гастроном — никаких, стало быть, возражений. Новая система жилищного строительства предусматривает… Короче — это тебе не дальние командировочки! Там ты был сам себе начальник, девочек мог подвозить — знаем! — а в доме на колесах твоя не пляшет, тут ты у всех на виду…
— Ну и мастак ты заливать! — насмешливо затряс головой Демьян, растерянно оглянулся на внезапно приумолкших женщин.
— Да хватит же, Сергей! — К ним подбежала Вера, со слезой в голосе прокричала в лицо: — Ну что ты мелешь, а?!
Все, как по команде, приостановились. Затем вразброд тронулись дальше. Молча. И Сергей, медленно набухая колючим стыдом, понял — до него дошло! — что своей неловкой шуткой он нечаянно напомнил Вере о прошлом и тем самым причинил ей боль…
— Прости, ладно?
— Ничего, — Она кивнула, грустно улыбнулась ему. — Ты лучше скажи мне вот что… Помнишь, когда мы встретились тогда у гастронома — помнишь? — ты страдал тогда, и не хотел этого от меня скрывать, что пока ты за бортом настоящей жизни, которая должна быть в большом городе и которая проходит мимо, что ты до сих пор не встретил настоящих людей, которые бы стали твоими друзьями… Скажи, нашел?