И в этот раз опять что-то дернулось и зазвенело у него в душе – любовь не проходит бесследно, всегда что-нибудь да остается… Жанна – смелая, веселая, независимая… А еще – дерзкая, своевольная… Настоящая дочь вольного ветра. Невозможно устоять перед ее напором, перед магией ее обаяния. Черт побери, она же тебе так нравится, к тому же – любит тебя… Ну, так, как умеет. Как умеет, так и любит… Бери за руку, – и айда в Ленинград; сваяете малыша, будет семья, что еще человеку надо?
Тоскливо заныло в груди. На мгновение всплыли постные лица «сэстер» в косыночках (откуда они могли взяться?) и грустное лицо мальчика, похожего на Жанну. Феликс вздрогнул – чур меня…
– А сами-то вы кто, милая леди? – спросил он у «балерины».
«Балерина» держалась просто и без церемоний, они говорили, как давние-давние друзья. Феликс узнал, что его новая знакомая – из Москвы, что зовут ее Наташей – «мне больше нравится, когда меня зовут Натой». А фамилия у нее довольно причудливая – Розенталь-Померанская. Что она действительно балерина, балерина в прошлом, а сейчас – на пенсии. Балерины уходят на пенсию очень рано по меркам обычных людей. Стаж ее выступлений шел с пятнадцати лет, и сейчас уже набежало двадцать лет на сцене.
«Такая молодая, и на пенсии», – подумал Феликс. Но она все равно работает, преподает хореографию в училище. Зато летом свободна, как птица. И с июня до конца сентября живет здесь, в палатке в Третьем ущелье. Что здесь делать столько времени, неужели не надоедает? «Это особое место», – сказала она, но ничего объяснять не стала.
Феликсу было уютно рядом с этой женщиной. Может, просто аура чудесного ущелья? «Особое место»… Нет, его определенно тянуло к этой женщине, но, кроме того… В ней было что-то от его мамы. Странное сочетание. Никогда раньше он ничего подобного не испытывал. Они долго бродили по пляжу. Феликсу хотелось рассказать Наташе о себе, о своих проблемах, о работе. О Жанне, об их романе. Рассказывал он и об Алине, о многом другом – боже, какой я дурак – зачем это надо: раскрывать всю поднаготную совершенно незнакомому человеку? Но он говорил, говорил…
С Наташей все становилось просто и понятно. Казалось, он говорил не с ней, а сам с собой. Сам себе рассказывал о своей жизни, которая так и не приобрела каких-то конкретных контуров, о женщинах, которых любил, но почему-то недолюбил… О своих «подвигах», которые почему-то сами собой поблекли…
Вечерело, но было еще тепло. Феликс опять сидел на песке и смотрел на закат. Ната в крошечном купальнике – просто два пестрых лоскутка – стояла рядом. Феликс, не вставая, обнял ее загорелые бедра. «Какая же ты худенькая, Ната», – подумал он с нежностью.
– Что ты решил, – спросила Наташа, – поедешь в Запорожье?
Феликс пожал плечами:
– Наверное, поеду. Мы ведь жених и невеста.
Он повернулся к Наташе и поцеловал ее в мягкий холмик ниже упругого живота. Людей на пляже было немного, но люди все же были. Женщина не отстранилась, признаков стеснения тоже не обнаружила. Феликс поднялся, обнял ее за плечи, прижал к себе и поцеловал в губы, она ответила…
Феликс долго смотрел Наташе в глаза, но руки не разжимал и не отпускал ее от себя.
– Мы с тобой еще встретимся? – спросил он.
– Думаю, встретимся. Приезжай в Москву, буду рада повидаться с тобой. Может, увидимся и в Ленинграде. Но только все это будет совсем не так, как сейчас.
– Почему?
– Ты сам знаешь – все течет, все меняется, в одну реку дважды не войдешь.
– Тогда я останусь. Останусь у тебя. Чтобы было, «как сейчас».
– Нет, – спокойно ответила Наташа. Не оттолкнула его, не повысила голос… Но Феликс понял: ее «нет» действительно означает «нет». Непонятно, почему «нет»? Опять в нем заиграло это его привычное «to-knock-higher-than-a-kite».
– Почему, Ната, скажи почему, милая девушка?
– Ты знаешь, где мы находимся?
– Да, это Третье ущелье.
– Вот ты сам и ответил: потому что это Третье ущелье.
– Ну, и что это значит?
Наташа осторожно высвободилась из его объятий.
– Ты видел абхазов, пришедших сюда с товарами на ослах? Ничего не заметил? Это ангелы. Они оделись как крестьяне и принесли нам сюда плоды земли. Лучшие плоды южной земли. Специально для нас.
– Ты, Ната, говоришь загадками. Почему я не могу остаться? Ты действительно не хочешь, чтобы я остался?
– Потому что это Третье ущелье. Мы сейчас находимся на другой стороне. Видишь слева вдали низкий полуостров – это военный аэродром Гудауты. Справа у горизонта – многоэтажки Пицундского пансионата, перед ними – низкие домики Рыбзавода. Это все на той стороне. На той стороне вся Абхазия, весь Кавказ, Советский Союз, а дальше – Ледовитый океан, а за ним Америка, весь мир на той стороне. А Третье ущелье – на другой стороне. Это совсем другой мир. Другое измерение. Поэтому я и приезжаю сюда с июня по сентябрь. И тоже становлюсь здесь совсем другой. А когда возвращаюсь на ту сторону, в наш грешный мир… В общем, Третье ущелье помогает мне выжить в нашем мире.