Донья Гитана. Холодильник стоит двадцать крузейро, а у меня есть только пятнадцать крузейро и сорок сентаво.
Дон Померанце. Ну, сеньора, это он запрашивает. Берусь вам достать такой холодильник за восемнадцать крузейро.
Донья Гитана. Да, но где я добуду эти недостающие два крузейро шестьдесят сентаво?
Дон Померанце. Два крузейро я вам дам за ваше распятие из кипарисового дерева…
Донья Гитана. Набавьте хотя бы еще десять сентаво, дон Померанцо!.. Когда-то я заплатила за него целых четыре с половиной крузейро…
Думается, вопрос о зарубежной драматургии ясен и с этой стороны. Надо добавить только несколько слов насчет необходимости использовать в пьесах этого типа возможности показа буржуазного разложения. Разложение привлекает зрителей и крайне выгодно с изобразительной точки зрения: кабаре, шантаны, бары и прочие злачные места дают место для пряной музыки. Туалеты актрис в подобных случаях дозволяются самые пикантные. Недурно еще вводить сложные случаи супружеских измен, а также совращения если не совсем малолетних, то, по крайней мере, очень юных особ.
Для исполнения пикантных женских ролей в зарубежных пьесах (подлинно зарубежных или написанных нашими авторами на зарубежную тематику) практически возникло теперь новое амплуа для молодых и среднего возраста артисток. Это амплуа называется «инженю-проститю». Конечно, в справочниках по актерским тарифам и иных официальных документах такой термин вы не встретите, но на деле он в полном ходу.
Четвертая глава: исторические пьесы
Основой любой исторической пьесы будет все тот же железобетонный конфликт, который выручает драматургов как в драме на советском материале, так и в сочинениях для сцены, посвященных зарубежной тематике. А именно: кто-то чего-то не осознает, а потом начинает осознавать. Но, разумеется, каждая эпоха вносит в эту схему, свою окраску, например, если в каменном веке некий индивидуум, едва отошедший в интеллектуальном плане и во внешности от питекантропа, сперва не осознает, что на мамонта лучше охотиться коллективом, а не в одиночку (а потом начинает, разумеется, осознавать), то вряд ли уместно будет насыщать его мысли цитатами из философов-материалистов, хотя бы и самых ранних. Нет надобности также писать такую пьесу в стихах, ибо стихи лучше приберечь для более поздних эпох, когда имелась уже поэзия (см. ниже). А вот образец диалога для каменного века:
Первый пещерник. Ууу… Ааа!.. Там!.. (Указывает на скалу.)
Гунгун (главное действующее лицо, которое уже осознало). Мамонт?!
Второй пещерник. Ага… Там… Уууу… (Жестами показывает гигантские размеры мамонта.)
Первый пещерник. Гунгун, ээээ… давай! (Жестами показывает, что рассчитывает на немедленное выступление героя, вооруженного каменным топором, против мамонта.)
Гунгун. Неа… Ууумм. Э… (Указывает на первого пещерника.) Ээ… (Указывает на второго пещерника.) А… (Указывает себе на грудь.) И еще эээээээээ! (Жестами объясняет, что он призывает все племя включиться в охоту на мамонта.) Э?.. Понимэ?..
Ремарка:
Пещерники некоторое время стоят разинув рты и соображают, а затем радостными воплями объявляют Гунгуну о своем согласии с его прогрессивной концепцией.
Занавес
Иное дело — пьеса из древнеримской жизни. Тут потребны белые стихи, пяти- или болеестопные ямбы, написанные в подражание Горацию или — худо-бедно — Овидию. В римской пьесе просто «да» или «нет» персонажи не говорят; счет репликам идет на монологи. Пример: один персонаж должен спросить у другого, который час. Это делается так:
Ляпций.
Пупций.