Впрочем, и в перечне действующих лиц «Леса» можно найти гораздо более близкие нам социальные слои: небогатая Аксюша, которую мучает ее хозяйка; сын купца Восьмибратова Петр, страдающий от отцовского самодурства; лакей Карп и ключница Ульяна — вот те персонажи, которые должны были бы выйти на первое место, если автор хотя бы немного поставил себе задачу приблизиться к нашей современности. К сожалению, повторяем мы, этого не случилось.
И режиссер К. Пухляев напрасно пошел на поводу у автора. Он оказался бы на высоте, если бы повернул сюжет пьесы так, как мы подсказали Островскому выше. Но Пухляев за первым рядом толстых стволов — персонажей из правящих классов — не увидел подлинного леса той эпохи. И тщетными кажутся нам попытки как-то поднять две фигуры из богемы — актеров Несчастливцева и Счастливцева, что написаны автором, очевидно, задолго до приказа Комитета по делам искусств о стационировании театральных трупп и введения конкурсов на штатные единицы актеров по распоряжению Министерства культуры.
Декорации художника С. Бормоташкина лишь подчеркивают красивость ампирных форм помещичьего дома. В этих колоннах, портиках, архитравах и т. д. совсем не чувствуется осуждение всему укладу усадебного быта, на каковое осуждение мы вправе рассчитывать. Да, Бормоташкин тут явно просчитался. Музыка композитора Б. Кусковерченко сентиментальна и ничего не разоблачает. А мы бы рекомендовали в нотах разоблачить хоть что-нибудь — допустим, безудержную эксплуатацию прислуги у той же помещицы Гурмыжской; или жесткие условия, на которых она сдает крестьянам в аренду свои угодья; или нечестную торговлю фирмы Восьмибратовых… Да мало ли что можно разоблачать в этом быту!..
Актеры, в общем, играют так, как написано у Островского. Зачем? Неужели не ясно, что подобные пьесы надо исполнять вопреки замыслу автора, который не поднялся и не мог подняться на уровень?!
Гример Н. Пастухчук, очевидно, долго старался сделать точные парики и гримы третьей трети прошлого века. Тщетные старания! Насколько вырос бы спектакль, если бы вместо лиц у артистов были бы хари, личины, маски, шерсть и космы, может быть, даже рога и бивни и уж во всяком случае — клыки и когти, копыта, выражающие их классовую суть!..
Бутафор П. Чертыхальский не справился со своей задачей, ибо пошел по линии создания мебели и утвари той эпохи, вместо того чтобы вынести действие в некую абстрактную среду или, по крайней мере, изобразить мебель эпохи Александра II и III кособокой, грязной и некрасивой.
Рабочим сцены мы бы посоветовали скорее осуществлять перемены декораций между картинами. Пусть даже это отзовется на качестве сценической обстановки: так будет даже лучше, ибо вызовет отвращение зрителей. А капельдинеры должны точнее выбирать момент, когда закрываются двери в зрительный зал при начале действия и когда они вновь открываются после того, как занавес упал. А то топот опоздавших и нетерпеливых владельцев мест в зале мешает залу.
Рекомендуем также кассиру, продающему билеты на данный спектакль, предупреждать будущих зрителей, что пьеса кончается поздно и что бинокли выдаются в гардеробе под залог. А гардеробщики поступили бы правильно, если принимали бы верхнее платье у граждан в порядке строгой очереди, а не в зависимости от размеров чаевых.
Этот вид театрально-критических высказываний встречается сравнительно реже. Но он важен потому, что изо всех форм рецензий дает наиболее дотошный анализ спектакля. Появление подобного типа рецензий вызывается главным образом полемикой между двумя рецензентами.
Существенной частью анализа в таких случаях оказывается психологическая сторона и пьесы, и режиссерской трактовки, и исполнения ролей. В нашем образце полемически-психологической рецензии мы останавливаемся на оценке так называемой «семейной пьесы», ибо проблемы семьи дают значительные возможности сложных переживаний и аффектов, решений и поступков, которые допускают различные трактовки как со стороны режиссуры, так и со стороны исполнителей.
УМОРА, ДА И ТОЛЬКО!
Вероятно, читатели помнят, что в № 3 нашего журнала мы поместили рецензию на спектакль 5-го Гастрольного театра — «Ради Ляльки» (драма X. Бесноватого и Ц. Реванш). В нашем отзыве мы подробно разобрали общую концепцию спектакля и игру исполнителей. Сами артисты, участвовавшие в постановке, признали убедительность нашего анализа. Но вдруг некий Е. Лохматищев в июньском выпуске ежемесячника «За здоровый быт, против нездорового быта!» почел нужным возразить на нашу рецензию. Он предложил свою — абсолютно вздорную — теорию о том, что якобы в разбираемой нами пьесе отец малолетней Ляльки возвращается в семью не потому, что ему дорога дочь Лялька, а потому, что он будто бы разочаровался в любви к нему интриганки и интересантки Изабеллы, на которую он в первом акте променял свою здоровую советскую семью.