— Уй, пусти, я щекотушки боюсь!
Третий актер рвал на части бухгалтерскую книгу и тут же поедал порванные листы.
Молодая актриса поливала партнера настоящей водой из чайника, а сей последний делал вид, что моется под струей. Пожилая героиня, молодецки присвистнув, съехала задом по двадцати трем ступенькам круглой лестницы — гордости всего макета. За кулисами кто-то закричал петухом. В ответ послышалось нечто похожее на крик ишака…
Добродушный директор похлопал режиссера по плечу и довольным тоном заметил:
— Ничего, разносили спектакль. Сперва было скучновато, а теперь — видите? — бойко идет. И зритель веселится… Да что с вами, друг мой?! Куда вы, ну куда вы нагнулись?! Вы же упадете через барьер! Там люди сидят, а вы — им на головы!!
3. Формалист поневоле
Разговор с художником:
— Ну, как же, Костя? Будем, значит, иметь удовольствие видеть твое полотно на ближайшей выставке?
— Как сказать… в общем, безусловно… хотя впрочем… скорее даже — нет…
— Костя! Как же это?! Так ты радовался, что удалась тебе картина, и вдруг…
— Видишь ли… в общем, комиссия не приняла…
— Почему?!
— Они это… сказали, что я — формалист….
— Формалист? Ты?! Вот так так!.. А из чего они заключили?
— Да так… говорят: «Почему это у вас на картине — зеленая щека у девушки?»
— Зеленая?
— Ага… Потом еще спрашивают: «Сколько пальцев у этого партизана?» Отвечаю: десять. А они: «А мы видим пятнадцать пальцев на двух руках». Дальше — больше. Председатель комиссии сказал: «Он вводит в картину необработанный грунт холста; это у них — у формалистов — называется „фактура“!»
— А ты действительно вводил грунт?
— Зачем?! Никакая там не «фактура», а просто краска отвалилась. И щека зеленая потому, что желтая краска сама позеленела уже на полотне. Знаете, какое теперь качество красок? То же и с пальцами: их было десять, а пять пальцев возьми и потеки. Вот и вышла лишняя пятерня… Вобщем, за чужие грехи, так сказать, страдаю…
— Ай-ай-ай!..
…Вот и мы скажем: ай-ай-ай, товарищи химики и краскотеры!
Труженик
Ниже приводится распорядок рабочего дня писателя Прохора Втиральникова. Только одного дня. И отнюдь не исключительного, а — рядового, так сказать…
Довольно позднее утро. Пробуждение. Семь минут спустя — первый телефонный разговор:
— Алле, квартира Совкова? Попрошу Евгения Исидоровича. Кто его спрашивает? Втиральников. Что? Спит? А когда думает вставать? Не знаете?.. А вы его спросите!.. Будить не хотите?.. Н-да… ну ладно, позвоню потом…
Неудача делает нашего героя более энергичным, и он с прогрессирующим вдохновением отдается привычному занятию: набирает на телефонном диске номер за номером.
— Игнат? Здорово, Игнат! Я говорю… ну да, Втиральников Прохор. Не знаешь: что там решили вчера на президиуме? План издательства утвердили? Не утвердили? Не утверждали? А что утверждали?.. Как, как, как? Детские ясли? Ну, это мне неинтересно… Прошу тебя, друг: как только утвердят, ты тово — позвони мне сразу. Ну, есть. Есть. Есть. Ну, есть. Есть.
— Васька? Привет, Васька! Что там слышно насчет нашего сценария? Рассмотрели? Не рассмотрели? Не рассматривали? Ага. Ну, как только рассмотрят, ты тово — позвони мне сразу. Ну, есть. Есть. Ну, есть. Пока.
— Аделаида Федоровна?.. Втиральников беспокоит… Хотелось бы получить от вас советик: не пора ли мне уже подкинуть эту маленькую заявочку на мою повесть «Городовой в горах»? А? Пора? Ладно! Завтра подкинем. Спасибенция вам огромная. Вы же знаете: за мной не пропадет!.. Приветик. Есть. Ну, есть.
— Алле! Крынкин? Здоров, Крынкин! Что там насчет нашего альманаха? Как, как ты говоришь?.. Что?! Опоздал?! Уже опоздал! Уже утвердили состав этого тома? Как же так вышло?.. Когда же утвердили? А? Что? Прости, а что, Виталий Викентьевич был там? Да? Выступал? И что? Что сказал?.. Как?! Тааак. Понял. Спасибо. Что ж, спасибо за информацию. Хе-хе!.. А еще называется «друг» — это я про Виталия… Но ничего, ничего, я с ним рассчитаюсь, дай только срок… Вот я только немножко позабыл: ваш альманах в какую систему входит? Ну, какое издательство вас издает? Что? Собственное издательство? Значит, если жаловаться на решение вашей коллегии? Неужели — прямо в министерство?.. Теперь вообще права на местах расширяются… Но я ведь такой: я куда угодно дойду. Я ведь жалобами могу и засыпать. Ага. Они еще меня не знают… Нет, еще не бушую, но буду бушевать непременно! Как?.. Могу прислать мою повесть? Возьмете? Ну, это другое дело. Рукопись будет завтра.