Героиня. Кто дура?
Режиссер. Вы.
Героиня. Как вы смеете?!
Режиссер. Да не вы лично, а женщина, которую вы играете!..
Героиня. Все равно я заявлю в местком.
Режиссер. Ваше право!.. А теперь давайте репетировать!
Героиня. А ну как это саранча стреляет?.. А он там, мой любимый… Может быть, какая-нибудь отдельная саранча вцепилась ему в щиколотку… Но что это?.. Я слышу шаги… Святослав Ярославыч, я не могу репетировать, когда нет шагов. Это меня уводит.
Режиссер. Все ее уводит! Дайте ей шаги!
Помреж тем же стулом, каким воспроизводил выстрелы, представляет шаги.
Полегче! Ведь это герой-любовник идет, а не саперная рота из бани возвращается.
Героиня. Куздюмов — вы?
Любовник (вступая в репетицию). Я.
Помреж (суфлирует). В изнеможении опускается в кресло.
Героиня и Любовник дружно опускаются на один и тот же стул, стукнувшись боками.
Режиссер. Анна Косьмодемьяновна, неужели трудно запомнить, кто и когда в изнеможении опускается в кресло?! Сейчас как раз он опускается. А вы его приводите в чувство.
Героиня. Что с ним?! Воды! (Произносит нечто вроде кучерского междометия «тпрру», означая этим, что брызнула водой.)
Любовник. Где я?.. Саранча отступила, Калерия!
Героиня. Если бы вы знали, Куздюмов, как вы мне из-за этого стали дороги!.. Но что с вами, Куздюмов?
Любовник. Пустяки, Калерия… Я контужен саранчою. Профессор говорит, что мне нужно сделать переливание крови…
Режиссер. Анна Косьмодемьяновна, тут вы отходите в сторону, чтобы потом в порыве броситься к нему. На сколько шагов вы можете броситься в порыве?
Героиня. Ну… шага на три…
Режиссер. Мелкий у вас порыв!
Героиня. А вы хотите, чтобы я в порыве пробежала пять километров, как чемпион мира?
Режиссер. Я попросил бы исполнять художественные указания режиссуры! Идите во-он туда, в угол!
Героиня, ворча, плетется в дальний конец сцены. Можно разобрать только несколько раз произнесенное ею слово «формализм».
Режиссер. Вы теперь полегче с формализмом! Про Мейерхольда небось книги выпускают. Ну и вот. Давайте!
Любовник. …Мне нужно сделать переливание крови, Калерия!
Героиня (бежит к нему, споткнулась и упала). Так и знала!..
Режиссер (творчески горячо). Хорошо! Говорите текст!
Героиня. Лежа?
Режиссер. Лежа!
Героиня. Это натурализм.
Режиссер. Не натурализм, а метод физических действий. Кедров что сказал? «На сцене надо все время физически действовать».
Толстая актриса (вполголоса). Когда это Кедров сказал?
Толстый актер (махнув рукой). Теперь каждый сам себе Кедров, сам себе Станиславский. Сам себе Немирович, сам себе Данченко, сам себе Щепкин и сам себе Яблочкина…
Режиссер. Тихо там!.. (Героине.) Мы услышим сегодня ваш текст?
Героиня. Мне неудобно так…
Режиссер. Лягте поудобнее… Я жду!..
Героиня ворочается, принимая различные позы. Нашла подходящее положение. Подняла руки в направлении стула, на котором сидит герой.
Героиня. Возьмите мою кровь, Куздюмов!
Любовник. Ни за что, Калерия!
Героиня. Интересно, долго мне еще лежать?
Режиссер. Можете подползти к нему. Ползите! Так! Говорите!
Героиня. Ой!
Помреж. В тексте роли у вас тут нет никакого «ой».
Героиня. А если я занозилась?..
Режиссер (в ярости). Говорите текст!!
Героиня (с горечью). Вы мною брезгуете, Куздюмов!
Любовник. Глупая!
Режиссер. Поцелуй! Так! Взялись об руку! Пошли переливаться! Так! Калерия вернулась ослабевшая… Пусть вас заносит, ну, в левую сторону!.. Так. Теперь уже вы можете в изнеможении опуститься в кресло. Вы этого давно хотели…
Героиня. Я не могу опускаться в изнеможении на такой убогий стульчик. Это меня уводит.