12 марта. Примерка состоялась. Но какая!.. Расскажу по порядку.
Не успел я прождать и двух часов, как вышел ко мне закройщик Алексей Павлович, высоко над головой держа мой костюм. Мой!
Мы вошли в рыжую байковую кабину, задернули занавес. Я снял свою толстовочку и брюки. Но тут Алексея Павловича срочно вызвали к телефону. Он ушел, широко раскрыв занавес. Закрыть его мне не удалось, и, чтобы не предстать перед персоналом ателье и заказчиками в исподнем, я завернулся в занавес. Представьте, занавес оказался очень шершавым: кололся даже через рубашку и кальсоны…
Но вот Алексей Павлович спустя сорок минут вернулся. Я облачился в новый костюм и обнаружил, что он мне очень велик и широк. Робко поставил в известность об этом Алексея Павловича.
— Вижу, — отозвался опытный закройщик, — для того и примерку делаем… Ну-ка, станьте как следует!
И Алексей Павлович тремя взмахами тяжелых ножниц укоротил брюки и рукава на 5 сантиметров.
— Теперь хорошо?
— По длине теперь хорошо, — сказал я, — но вот ширина меня пугает; на нас с вами на двоих пиджак еще сойдет, а один я в нем как-то теряюсь…
Алексей Павлович долго смотрел на пиджак и вдруг сказал:
— Позвольте!.. Да это вовсе не ваш костюм. Это — гражданина Тетерникова тройка. А ну, раздевайтесь…
Я сразу подумал о том, как обрадуется Тетерников, когда увидит, что рукава и брюки на его костюме обрезаны на 5 сантиметров. А закройщик унес то, что осталось от костюма Тетерникова. Но моего костюма Алексей Павлович не принес, так как ему уже вышло время обедать, а после обеда ему надо идти в трест на инструктаж по новым тканям.
19 марта. Наконец-то я примерил свой костюм! Отняло 3 часа 17 минут, но зато с души как гора свалилась. Все тело сладко ноет от бесчисленных уколов булавками, которые я терпел во время примерки.
Правда, пиджак скроили однобортный, а я намечал — двубортным. Ну, в конце концов, черт с ним, с этим лишним бортом. Я же не бильярд, который без четырех бортов и существовать не может…
Костюм выйдет, кажется, приличным. Правда, немного косит лацкан, морщат спина, грудь, бока и рукава, но Алексей Павлович говорит, что это все будет исправлено.
27 апреля. 12 раз заходил в ателье, но второй примерки еще не видно. За это время узнал много интересного о портняжном деле. Оказывается, мастер, который шьет брюки, называется «брючник». А мастер, который шьет пиджаки, называется не пиджачник, а вовсе — «крупняк». Кроме основного материала для костюма нужен еще приклад (он же доклад), состоящий из 43 названий. Портные очень забывчивы и хрупки в своем здоровье: часто болеют и страдают запоями.
8 мая. Примерки не было. Хожу в ателье через день. Уже сам замечаю, что стал раздражительным: ссорюсь с сослуживцами, обижаю жену и детей…
17 мая. Нет мне примерки!
Вижу часто тревожные сны. Сегодня, например, пригрезилось, будто брючник в очках, обвязанных нит-ками, и с бурыми усами хочет жениться на Веронике из стола заказов. А большой угольный утюг, который я много раз видел в ателье, шипя и дымя, принялся «открывать глаза» Веронике на этого самого брючника…
19 мая. Встретил знакомого. Он говорит:
— Вы что — вторую службу получили по совместительству?
— Откуда вы это взяли?!
— А как же!.. Говорят, вы ежедневно бываете в одном тут ателье. Сколько они вам платят?
Это еще что!.. Жена моя — та просто не верит, что это я в ателье хожу. Плачет четвертый день кряду и повторяет:
— Скажи честно: как ее зовут?!
— Кого?!!
— Ту женщину, у которой ты бываешь, когда говоришь мне, что был в этом проклятом ателье!..
21 мая. Примерять не стали, но закройшик Алексей Павлович сказал, что нужен для пиджака волос, а в ателье этого волоса нет.
— Какой еще волос? — испуганно переспросил я.
— Обыкновенно какой: конский волос.
— Да, но, видите ли, я как раз сам — безлошадный служащий.
— Ну, купите на базаре…
22 мая. Отпросился со службы. Был на базаре. Из кармана у меня вытащили паспорт и зажигалку. Конский волос купил, снес в ателье. Закройщик Алексей Павлович сказал, что это не тот волос. Это — курчавый, для тюфяков, а нужен прямой волос без перманента, от какой-нибудь некокетливой скромной кобылы.
…Когда меня подняли с пола, Алексей Павлович смилостивился и заявил, что, так и быть, поставит свой волос за дополнительное вознаграждение. Не в том, конечно, смысле, что со своей головы, а исключительно — закупленный им прежде конский же волос.