— Жаль все-таки, Колька, что мы с тобой поздно родились: не участвовали в Отечественной войне. Вот наш директор товарищ Корявин рассказывал о том, как он ходил в атаку на Курской дуге. Понимаешь, немцы зашли с фланга, наши главные силы — в пяти километрах, а тут только горсточка красноармейцев. И вот Корявин бросил свой отряд на фашистов… Сам интендант, а сам принял команду на себя!.. Он даже фамилии называл товарищей, которые были с ним. Только, говорит, очень жаль, что все умерли…
— А на войне, знаете ли, характер человека выясняется сразу. Вот был у нас в саперном батальоне старший лейтенант интендантской службы некто Корявин. Я такого паникера отродясь не видел. Если в двадцати километрах слышна бомбежка или артобстрел, он уже трусится весь мелкой дрожью… Ну и издевались же мы над ним!.. Он из блиндажа выходил в исключительных случаях. В машине, бывало, едет и только вертит головой: не видать ли вражеского самолета?.. И смех, и грех, ей-богу!..
— Мне? Одиннадцать лет, двенадцатый. Корявин Вова. Я этот кран сам сделал. Из набора «Мекано». Никто мне не помогал, один папа помогал. Мой папа все умеет и все знает!..
— А что же вы хотите, Сергей Васильевич? Конечно, проект должны были забраковать. Корявин подписывает проекты не читая. А если бы даже и прочитал, все равно мало бы что понял. Ну да, в техническом отношении он — просто неуч. Неуч, и все тут.
— Неужели Корявина снимают?! Скажи на милость!.. Такой был оборотливый, такой осторожный человек и все-таки допрыгался! Не знаете, кто это ему подложил такую тютю — ревизия, обследование и все прочее? А? Никто?.. Ну, что вы говорите — «плана не выполнял»!.. Он, брат, так умел втирать очки, что. Хотя — да. Безусловно, когда-нибудь это должно был кончиться… Что? И персональное дело на него завели?..Ты скажи на милость! Такой был ловкий человек, так умел все концы в воду…
— Удивительно не то, что его сняли. Удивительно, как этот Корявин мог продержаться столь долго при таком моральном облике и просто не умея руководить?! Ну, что вы говорите «рука, рука»! Тут пусть будет раз рука, а должны же были в конце концов снять такого типа!..
Не правда ли — загадочная личность? Этакий клубок противоречий…
С того света
— Граждане, вы видите перед собою человека, который вот-вот вернулся с того света. Да, да, я был покойником почти неделю, и у меня даже есть справка о том, что меня похоронили двадцать третьего числа прошлого месяца.
Спрашивается: почему же я в таком случае — живой? А я и сам удивляюсь…
Значит, так: в том месяце приезжает к нам на квартиру один командировочный родственник, троюродной сестры моей жены третий муж. В общем — свой человек. В гостинице он себе не сумел схлопотать номера и просится пожить на три дня. Ну, не звери же мы. Пустили его на кушеточку. Живет он сутки, другие, потом начинает жаловаться на резь в животе.
Только глядим: на четвертый день наш троюродный командировочный уже не слезает со своей кушетки. То он аккуратно умещался как раз на кушетке, а теперь сгибаться зигзагом ему не под силу, и ноги у него, как шлагбаум, высунулись через всю комнату. Комната небольшая. Жена говорит:
— Какая неделикатность!.. Приезжать к чужим людям с такими ногами. Такие ноги надо сдавать в камеру хранения!
И вдруг троюродный больной заявляет нам посторонним голосом:
— Дорогие, пока не поздно, везите меня в больницу целиком — с ногами, и с резью, и с моими двумя чемоданами…
Делать нечего: поймал я левый грузовичок. Самолично этого троюродного сложил в кузов, так сказать, навалом. И привез в больницу. А там говорят:
— Какого района больной? Может, на наше счастье, из другого района? Где прописан?
Я думаю: ну, это — маком!.. Вам, дорогие медики, от него не отвертеться. И быстро даю лично мой паспорт. Тем более — года у него подходящие к моим, лысина подходящая, а нос на фотокарточке в моем паспорте заляпан милицейской печатью.
Ну да, да, конечно, этот троюродный муж возьми и помри от какого-то там острого воспаления при помощи этой больницы… И как водится, мой паспорт больница сама засылает в загс с извещением, что вот, мол, чей это паспорт, тот товарищ вчера помер, и вскрытие показало…
А мне-то ихнее вскрытие ничего не показало! Я, как нарочно, за два дня до этого вскрытия уехал принимать товар в мелкооптовой базе нашего треста в Подольск. А жена моя тем временем уже получила извещение, что я скончался, через управдома. И поскольку меня нет третьи сутки, жена охотно верит, что она уже — вдова.