Я говорю:
— Я не о том… Меня интересует: они при вас кого-нибудь… Ну, как это выразиться помягче?.. Ну, поцарапали, что ли?
Старик ехидно так переспрашивает:
— «Поцарапали»?.. Что же это — кошка али крыса?.. Эта тварь, она не царапает: она терзает!
Я говорю:
— Отец, ты-то меня хоть не терзай!
А старик:
— Я, — говорит, — тебя пальцем не корябну, а вон этот вот — видишь, в той клетке, сейчас глаза открыл, гривастый черт, — он на своем веку съел пять лошадей, семь человек, обезьяну и пол-осла…
Ну, я сразу понял, что если я к нему в клетку попаду, он полтора осла съест. И поскорее — домой!..
Прихожу домой, мне жена говорит:
— Что с тобой? На тебе ни лица нет, ничего нет!..
Я говорю:
— Я скоро умру.
Жена говорит:
— Это интересно! Сколько раз я тебя просила застраховать свою жизнь… Ты этого не делаешь!
Я ей рассказываю все, а она начинает прыгать, хлопает в ладоши, кричит:
— Ах, как я рада, как я рада! Наконец-то у меня будет муж-артист — я так этого хотела!..
Я говорю:
— Чего ты хотела? Вдовой остаться хотела, да?
Она в ответ:
— Я, — говорит, — вдовой не останусь: у тебя такой характер, такое ехидство, такое упрямство, ни один лев не выдержит; все подохнут, я по себе знаю…
Ну, я вас спрашиваю: можно разговаривать с такой женщиной?.. Я сразу лег спать, и всю ночь мне снилось, что я львов принимаю поштучно: раз… два… три… бррр… В общем, за ночь я принял 242 льва. А утром проснулся, — будильник звонит. Надо на работу идти — в клетку.
А дома — еще сюрприз. Жена раззвонила по всему дому, что у нее муж-укротитель… Соседи поздравляют, просят билетов… Управдом предупреждает:
— Не вздумайте этих львов водить на квартиру. Я у нас в доме такой грязи не потерплю!..
А один дурак со второго этажа спрашивает:
— Нет ли у вас фотографии, где вы сняты с какой-нибудь львицей в обнимку?
Ну, я сказал, что львы у меня закрыты на переучет, и пошел на работу… Иду и думаю: неужели пропадать в клетке?.. Ну, за что же?!
И вот правду говорят: утро вечера мудренее. Придумал я выход! Нашел!!
На службу иду прямо к этому управляющему делами. Он меня увидел, говорит:
— Ну как, товарищ Трофимов, львов принимаете?
— Как же, — говорю, — принял, подружился; вчера с одним львом вместе в баню ходили…
Он тогда нахмурился:
— Я серьезно вас спрашиваю!
— А серьезно я их не принимал и не буду принимать; я требую, чтобы была создана авторитетная комиссия по приемке этих львов. Вот вы, товарищ управляющий делами, вы будете председатель этой комиссии. Вы своими ручками каждого льва сами примите, а потом сдадите мне…
Ну, тут я сразу за все отыгрался: этот управляющий делами рот разинул, а обратно сзинуть никак не может. Потом он мне говорит:
— Какой вы шутни-ик… Риск уж очень велик-ик…
— А как же? Их еще инвентаризировать надо — ваших львов. Я вас попрошу каждому льву на хвостик бирочку с номером повесить. А так — это бесхозяйственное имущество. А если их украдут, кто будет отвечать?!
…Можете себе представить: приказ тут же отменили, как миленькие и еще за три дня мне зарплату выплатили из расчета сто рублей в месяц — как полагается укротителю…
Редкий экземпляр
— Анна! Если идти, так идти! Сколько можно заставлять человека ждать?!.. Что? «Сейчас готова»? Я это уже час слышу!..Тюпа, пойди сюда! Когда отец зовет, надо бросать все и идти сразу! Сколько раз тебя учить? Одевайся, пойдешь с нами гулять и смотреть иллюминацию. Пожалуйста, перестань прыгать! Что за дурацкая радость? Приведи себя в приличный вид. Я с таким хулиганом не пойду. Покажи руки, наверное, как у кочегара… Хм!.. Поразительная чистота!.. Наверное, в ванной баловался! Что? Мыльные пузыри пускал? Так я и думал! Отец работает день-деньской, как каторжный, покупает на заработанные гроши мыло, а ты это мыло пускаешь на ветер — в буквальном смысле слова… Хорош голубчик!.. Анна, будет этому конец или нет? Что? Готова? Ну и я готов! Мне осталось только почистить пальто, шляпу, найти запонки, надеть рубашку и все там остальное, и мы можем идти… Хорошее дело! Она меня еще укоряет! Ну хорошо, хорошо… Скоро выйдем!
Тюпа, не прыгай через три ступеньки на четвертую! Иди спокойно. Лестница сделана для того, чтобы ходить по всем ее ступенькам, а не то — так бы ее и строили: четвертая ступенька, потом сразу — восьмая, потом двенадцатая… Ну, что еще тебе, Анна? Под руку? Не понимаю я, что за интерес вечно ходить под руку? Вот я в жизни моей никогда не виснул ни у кого на руке и впредь не намерен виснуть… Черт его знает — это солнце!.. То всю зиму ни одного приличного луча не выдаст, а то начинает заливать светом и жарою почем зря все, что ни попадется. Противно даже на улицу выходить при этом дурацком свете. Что? Тебе. приятно? Удивляюсь, что тут может быть приятного? Никогда я не понимал, почему это люди, как только наступает праздник, обязательно все должны ринуться на улицу?! Что за прогулки такие дурацкие?.. Так и кишат, так и кишат… Что? Ну да, и мы вышли. Так почему мы вышли? Исключительно потому, что мне доктор прописал моцион. А всей этой ораве, которая здесь шляется, никакие доктора ничего не прописывали… Тюпа, я же тебе говорил, чтобы ты не прыгал! Ты погляди; я не прыгаю. Мама твоя не прыгает совершенно. Вон старушка идет с палочкой… Разве она прыгает? Нисколько. Иди рядом с нами. И пожалуйста, шагай ровно: одну ногу поднял, другую опустил…