Карпухина, Батищев и Свиристенко остановились, как по команде, и переглянулись. А баритон продолжал:
— Ольга, ты что должна осуществить?
Теперь заговорил детский голос, шепелявя и заикаясь от волнения:
— Поднешти это… чветы…
— То-то — «чветы»!.. А где они?
— В полошкательниче. Штоят.
— Ну, пускай стоят. Как вынешь, сперва оботри. Чтобы со стеблей не капало! Кстати, астры в ведро поставили? А то сегодня уже их продавать на станцию не понесем: не до того! Но астры до завтра и завянуть могут — убыток… Только вы это ведро подальше отставьте! Чтобы у них и подозрения не могло быть, что мы тут цветочками поторговываем… И вообще надо следить, чтобы эта самая «общественность» в цветник не лезла бы. А спросят — отвечать, что клумбы — не наши. Дескать, соседский цветничок. А которые мы им поднесем, — полевые цветочки. Дескать, насобирали в чистом поле для дорогих гостей.
— Ясно! — выговорили несколько домочадцев сразу.
— Так. Идем дальше. Вовка на углу стоит?
— Стоит…
— Сбегайте к нему еще раз; чтобы не проглядел, ротозей паршивый!.. Как увидит зеленую «Волгу» на повороте шоссе, пусть сейчас же бежит сюда. Иначе подготовиться, безусловно, не успеем!..
— Ему уже сказано…
— Еще раз повторишь! Молод ты — отца учить… Дальше: вы, мамаша… Ну что вы на себя надели?! Неужели ничего лучшего не нашлось?!
— Откуда же, Петенька? Нас там одевают не так, чтобы, например, в театр или на именины куда…
— Да! И боже вас сохрани, мамаша, говорить, что вы живете в доме для инвалидов-хроников! Если спросят, скажите: мол, живу с сыном, ничего, кроме внимания, от него не вижу…
— Я скажу, Петюша…
— То-то! Клавдия, дашь ей на сейчас свой пуховый платок. А вы, мамаша, как обратно пойдете к себе в убежище, то не забудьте платочек вернуть: вещица ценная. Ваши хроники, как пить дать, сопрут, тем более — при вашей раззявости… Ну-с, что же еще?.. Ах, да! Павел, если тебя спросят: как учишься? — ответишь: на отлично…
— Как же на отлично, когда он переэкзаменовку имеет и…
— Вот дуреха, а?! Что они у него, дневник, что ли, потребуют? А потребуют, скажешь, что дневничок остался в школе. Учтите: если оказывается, что у детей успеваемость или там поведение так себе, — за это теперь тоже нашего брата родителей гоняют… Так что ты, Павел, заявишь, будто в учебном году я с тобой лично занимаюсь школьными предметами ежедневно по часу, по два. Понял?
— Понял…
— Так и скажешь: мол, папаша, не щадя собственного здоровья, сидит со мной до полуночи, особенно по части математики, а также общественных наук. Смотри не перепутай!..
— Боюсь, не поверят они, Петенька… У нашего Павлика личико на отличника никак не тянет…
— Поверят! Вот мне самому уже который год верят…
Услышав последние слова, представители общественности переглянулись еще раз и даже крякнули (но — негромко). А Лаврёнышев и далее продолжал выдавать «руководящие указания»:
— Ты, Клавдия, тоже не рассказывай, что как вышла за меня, то ушла с третьего курса института. Наоборот, говори: дескать, это я тебя довырастил до среднего технического персонала…
— Какой там «персонал», Петенька!.. Я уж и на человека-то вообще не похожа…
— Если приоденешься, то немного еще похожа. И еще вот что: как они будут входить в дом. сядешь за чертежный стол и возьмешь в руки рейсфедер. Ясно? Дальше теперь: про ту половину дачи не сметь рассказывать, что мы ее сдаем. А особенно настоящей квартплаты не называть. В райфо мы сведения дали, что я беру с жильцов десять рублей в месяц. Так и говорите, ежели припрут к стенке… А лучше объяснять, что наша, мол, эта полдача, а там — свои владельцы. Вот ихние, между прочим, пусть и будут цветы на клумбах… Да, а калитку с той стороны заперли или до сих пор не на замке?
— Так ведь…
— Что «так ведь»?
— За мной хотела зайти Наташа Зайцева: мы условились на волейбольную площа…
— Никаких Наташ! Еще чтобы мне пристегивали бытовое разложение: дескать, какие-то там девицы ходят…
— Петенька, она же — не к тебе, она — к Павлику… Ихнее дело молодое…
— Вот именно: ихнее дело — молодое, они еще нагуляются!.. А мне на старости лет не хватает отвечать перед партбюро — за что? — за девиц!.. Нет уж, до завтра потерпите без волейбола!.. Ну, кажется, всё!..
— Ты еще не говорил, что именно на стол ставить — в смысле угощения.
— А, да, да… Водку, безусловно, не подавать. Водка по нынешним временам — сигнал для проверки по линии того же быта. А вот с вином как?.. Лучше ты, Клавдия, оберни бутылочку портвейна бумагой, и сделаем вид, будто специально для них посылали за алкоголем. А так, мол, в доме не держим!.. Да не в газету заворачивай, а возьми настоящей оберточной бумаги… Что, Вовка сигнала не подает еще?