Даже изучение этого волнующего документа не охладило Каблукова. Копия прокурорского решения была почти выучена наизусть, и опять захотелось поделиться с кем-нибудь так и не высказанными доводами.
Каблуков был уже в подъезде. Пожилой гражданин подле двери показался ему подходящим наперсником.
— Вы тоже к прокурору? — начал Каблуков, поравнявшись с гражданином. — Это вы правильно. Прокурор во всех таких конфликтах — первый человек. Возьмите мое дело. Уезжаю я в командировку на десять дней. Хорошо. Приезжаю и узнаю, что я уже не возглавляю скобяную секцию. Что? Как? Почему? Говорят: «В ваше отсутствие инспекция проверила вверенный вам склад, и там оказалось затоваривание». Какое затоваривание? Откуда?! «Огромное затоваривание. Задвижки, щеколды, шпингалеты и даже шурупы». Я говорю: позвольте…
Пожилой гражданин грустно всхлипнул и неожиданно тоненьким голосом пропищал:
— Это не мне надо рассказывать, товарищ. Жалуйтесь прямо прокурору. А я здесь — швейцар.
— Извиняюсь, — сказал Каблуков и понес на улицу свое неутоленное желание изложить дело в свете новых справок и удостоверений.
Каблуков шел по улице, оглядывая прохожих, в рассуждении, кому бы поведать застрявшую в горле речь. Людей вокруг было множество, но никто даже не остановил взгляд на Каблукове. Каблуков подошел к трамвайной остановке и, беззвучно шевеля губами, произносил в сто третий раз свою речь. Вдруг он увидел некоего Гостюхина — вообще говоря, личность неприятную: с ним Каблуков не очень любил общаться. Но тут Каблуков обрадовался Гостюхину, как отцу родному.
— Кого я вижу?! — преувеличенно громко заговорил Каблуков, подходя к Гостюхину. — Сколько лет, сколько зим! Ну как, вообще?
Гостюхин равнодушно пожал протянутую ему руку и в свою очередь вяло спросил:
— А как ты поживаешь?
Этого только Каблукову и нужно было. Захлебнувшись от волнения, он начал:
— Можешь представить: полностью восстановлен плюс оплата за прогул. Тем более теперь как раз — ремонтный сезон и щеколды, задвижки, шпингалеты — вообще дефицитный товар: их разберут в месяц. А что они мне пытались пришить купорос, то это даже не моя секция, а москательная. Я от купороса сразу отмежевался. И тем более на сегодняшний день я имею справку…
Гостюхин, склонив голову набок, прислушивался так, как будто Каблуков внезапно стал издавать совсем несвойственные человеку звуки, например запел бы петухом или заскулил по-щенячьи. Затем Гостюхин крикнул:
— Молодец! Так им и надо! Ну, пока!..
И, кинувшись на мостовую к трамваю, мгновенно исчез в омуте задней площадки.
Каблуков растерянно посмотрел вслед. Будучи уже не в силах остановиться, он обернулся к гражданке, стоящей рядом, и стал рассказывать ей с того места, на котором дезертировал Гостюхин:
— Получаю, значит, справку: «Базисный склад подтверждает, что факт затоваривания не подтвердился, а что касается купороса…»
Гражданка молча отошла в сторону и, уже отойдя шагов на десять, обиженно фыркнула.
Покраснев, Каблуков отправился дальше.
Через несколько домов пытливый взгляд его обнаружил дворника, стоявшего у ворот со скребком в руках, в некогда белом фартуке. Дворник не спеша и величественно оглядывал подвластный ему участок.
Каблуков, подойдя к дворнику, подхалимски кивнул на мостовую и спросил:
— Неужели все вам одному приходится убирать?
— А кто же за меня будет? — важно откликнулся дворник.
— Ужасно, сколько всего — мусору то есть, прямо затоваривание. Кстати вот о затоваривании. Приписывают, понимаете, мне ни с того ни с сего, что будто у меня полное затоваривание задвижками, щеколдами и шпингалетами.
— А ну, дохни! — грозно сказал дворник. — Дохни-ка на меня!.. Что за черт: чем надо, не пахнет…
И дворник закончил с обидной снисходительностью:
— Ты, может, не в себе? Ты, может, откуда сбежал? На излечении был?
— Сами вы сумасшедший! — гневно закричал Каблуков и пошел дальше.
…Через несколько минут Каблуков сидел в сквере и тяжело вздыхал, бормоча о задвижках, щеколдах и затоваривании.
Тоненький голосок раздался у самых ног Каблукова:
— Дядя, чего это?
Каблуков повернул голову. Перед ним стоял мальчик лет пяти и в руках держал заржавленный кусок металла.
— Это? — радостно начал Каблуков. — Это, братец ты мой, кусок шпингалета… Знаешь ты, что такое шпингалет?
— Неть…
— Ну, повтори: шпин-га-лет.
— Пин-га-лет. Шшш…
— Правильно. Только «ш» вначале. Из-за этого, брат, шпингалета плюс задвижки и плюс щеколды мне, брат, чуть-чуть такого не вмазали, что прямо ой-ой-ой… Возглавляю я, понимаешь, скобяную секцию… И притом нахожусь в служебной командировке, ты это себе заметь… Тебя как зовут?