— Витя…
— Так вот, брат Витя. Я, значит, уезжаю в командировку, а они…
Каблуков почти кончал уже повествование, когда подошедшая женщина высокого роста, с большими красными руками — по всей видимости, Витина нянька — сердито закричала на него:
— Ты что это, прохвост этакий, ребенку говоришь? С этаких лет дитё в склоку вводить! Да ты своих заведи, над ними и измывайся!
Нянька, продолжая ругаться, поволокла мальчика за руку. Каблуков вздохнул еще раз и направился домой. Ему несколько полегчало.
Поклонник изящного
Он сидел пригорюнясь за своим резным и колончатым столом, пытаясь читать деловые бумаги. Но ничего не получалось из такого намерения. Вздыхая глубоко и почти со стонами, он время от времени подымал глаза к потолку и бормотал что-то невнятное…
Постучали. Сидящий за столом отозвался тихим, печальным голосом:
— Да… входите уж…
Тот, кто стучал, спросил, открывая дверь:
— Разрешите?
— А, это ты, Мукахин… Входи… Слыхал, Мукахин, поломали нам проект нового здания для нашей организации? Эх-хе-хе!..
Мукахин зажмурился и горестно покачал головою: дескать — кошмар! Но качал он очень осторожно, ибо в руках у него помещались четыре пухлые и, как видно, тяжелые папки.
— Дааа… Ах, Мукахин, Мукахин, а какой был проект!.. Я думаю, со времен этого — ну, который еще любил колонны делать — итальянский такой архитектор…
— Палладий, что ли, Семен Сергеич?
— Нет… хотя — да, именно он. Со времен Палладия, я говорю, ничего более изящного не намечалось к постройке…
— Да, да, да! Крайне грациозный был проект. — Говоря это, Мукахин пытался животом подкинуть кверху папки, которые явственно стремились упасть на пол.
— Именно: и грациозный и грандиозный вместе с тем… И такое дело отменить — из-за чего — из-за якобы каких-то там излишеств!.. Ну, а если даже имели место некоторые… ммм… преувеличения, что ли, — так что с того? Кто мы такие? А?
— В каком, Семен Сергеич, смысле — «кто»?
— Ну, мы как организация. Кто мы такие? Что мы — мелкая мастерская по производству пуговиц или гребешков? Или мы, может быть, жалкая конторишка районного масштаба? А? Я тебя спрашиваю, Мукахин: кто? мы? такие?!
— Помилуйте… всем известно: наша организация — и тем более под вашим, конечно, руководством — крупнейшее объединение в области…
— Ага! «Крупнейшее», говоришь? «Объединение», говоришь? Так должны мы иметь здание, соответствующее нашему крупнейшему… ммм… авторитету?!
— Кто же возражает? — несколько рассеянно отозвался Мукахин, продолжая борьбу с папками.
— А ведь вот — возразили же: взяли и проект нового здания для нашего объединения не утвердили! А как все было продумано, как разработано!.. Ну, скажи сам: имею ли я, как руководитель, право сидеть в таком кабинете, как этот?
— Да… кабинетик, так сказать, средненький…
— Нет, он не «средненький»! Он — убогий! Нищий кабинет, Мукахин! Это, если хочешь знать, не кабинет, а трущоба! Берлога, а не кабинет! Яма! Нора!.. И ты так именно и обязан сказать! Не крутись, не придумывай формулировочек, а скажи прямо: «Не кабинет, а яма»!
— Помилуйте, Семен Сергеич, я же в этом смысле и высказываюсь: что недостойный кабинет. Тянущий назад, если хотите знать.
Произнося последние слова, Мукахин подался вперед и опер свои папки о край стола. Совершив этот акт, он испустил вздох облегчения. А Семен Сергеич продолжал:
— Вот видишь: ты это понимаешь… А там — по проекту — я получил бы кабинет в пятьдесят пять квадратных метров. Высота помещения — порядка шести метров с четвертью. Окна итальянские, двойные. Двери с резными наличниками, ручки — кованая медь вкупе с хрусталем! А какие были задуманы карнизы коринфского ордера!.. Какие плинтусы! Ой! Как подумаешь, чего мы лишились в лице этих плинтусов, веришь ли, руки опускаются; не могу дальше руководить, да и только!
— Безусловно, Семен Сергеич, без резных наличников, а тем более без плинтусов — оно тово… руководить трудновато…
— Ага! Почувствовал? Разве у меня тот был бы авторитет, если ко мне входил бы посетитель через двери с наличниками и останавливал взгляд на тех же карнизах?.. А сейчас он протиснулся сквозь фанерную калитку — как хочешь, но я эту щель дверью считать не могу… Да… протиснулся и сразу чуть не уперся мне в стол животом…