Когда мы вышли из дома и уже хотели сесть в экипаж, к Алехандро подбежал паренёк лет восемнадцати в жёлтой рубашке навыпуск и стоптанных старых башмаках. Он протянул моему помощнику бумажку. Взамен Алехандро бросил пару монет пацану, а сам развернул записку.
– Вдовствующая герцогиня Наварра покинула Марбелью, – он испытывающе посмотрел на меня.
– Вы следили за ней? – спросила я хрипло.
Уже от одного её имени по коже шёл озноб. Ненависти. Боятся мне её надоело.
– У меня есть люди в городе, которые выполняют всякие мелкие поручения. Я попросил их наблюдать за ведьмой.
– И куда она собралась?
– Это уже не в моей компетенции. Она поехала на восток. Видимо, в столицу?
Мы с Алехандро сели в экипаж, уже ожидающий нас.
Я попыталась на время выкинуть из головы Алиссию.
Её сынок был куда ближе ко мне. Причём во всех смыслах. Сомнений не было, что он очень скоро даст о себе знать. Не сегодня, так завтра. Нужно было выработать стратегию поведения. Я должна быть осторожна, но при этом поддерживать в нём интерес к своей персоне.
Но это всё потом. Сейчас время заняться делом.
Я пригладила ткань своего нового наряда.
На мне было голубое платье Луизы, которое она оставила в шкафу. Оно было сшито из легкой, плавно струящейся шёлковой ткани и имело длинные, слегка воланистые рукава и глубокий вырез, украшенный тонкой ручной вышивкой из мелких жемчужин. Юбка платья расширялась к низу и была обильно декорирована всё теми же жемчужинами. Пояс на талии был подчеркнут изящным бантом.
Надо сказать, в шкафу осталось всего три платья. Явно маловато для женщины. Так что следовало бы обновить гардероб, но вчера я изучила денежные дела барона. И они были плачевны. Нам было не до платьев.
– Денег осталось на пару месяцев, учитывая расходы по содержанию дома, – сказала я Алехандро, когда мы забрались в экипаж и поехали. – Вчера я открыла сейф в баронском кабинете. Там осталось всего около трёх тысяч динаров. Может он хранил деньги где-то ещё?
– Боюсь, что я не знаю, – ответил мужчина. – Если и хранил, мне он не докладывал. В любом случае, мы точно на мели.
– И что собирался с этим делать барон?
– Он собирался мстить, – в голосе Алехандро задрожал гнев. – Всем, кто подставил его и запятнал его честь.
– А «все», это кто? – спросила я на всякий случай. Надо же знать, кого избегать.
– Кто бы знал! В каморре все смотрят друг на друга волком. А характер у барона сложный. Друзей это не прибавляло.
Я задумчиво посмотрела в окно. Надеюсь, эти враги не придут к нам на порог. Все эти дела с местной мафией тревожили меня.
– То есть о возвращении доходов барон не думал? – снова поинтересовалась я.
Алехандро пожал плечами.
– Он не обсуждал со мной денежные дела.
– Мяу! – раздалось из-под сиденья.
Господин Пушистик выбрался наружу и, мазанув по нам скучающим взглядом, принялся вылизывать лапу.
– Проклятое животное! – воскликнул Алехандро, отодвигаясь. – Откуда он здесь взялся?
– Коты ходят, где хотят и сами по себе, – припомнила я фразу пушистого.
– Если он потеряется, барон мне голову оторвёт! – процедил Алехандро. – Нужно отвезти кота обратно и запереть.
Господин Пушистик, услышав эти слова, тут же вскочил, зашипел и сел возле моих ног прямо на подол платья, вперив в мужчину злой взгляд.
– Пусть едет с нами. Он не сбежит, – попыталась успокоить я Алехендро.
Тот недоверчиво покачал головой и всю оставшуюся дорогу не спускал с кота глаз.
Земля, где располагались сады, была на самой окраине Марбельи. Здесь кое где были натыканы древние хибарки, в которых жили крестьяне. Вдалеке кто-то пас скот.
Из экипажа выбрались не только мы с Алехандро, но и наглый кот. Который, видимо, решил не оставлять меня одну. Где же он был, когда герцог домогался меня и угрожал? Отсиживался в безопасности?
Сады были обнесены старым каменным забором. Калитка, если и была когда-то заперта на ключ, сейчас её вскрыли. И она сиротливо качалась на ветру, издавая тихий скрип.
Я прошла внутрь.
Сад, где когда-то росли розы, представлял собой удивительное сочетание красоты и запустения. Когда-то ухоженные клумбы теперь были обвиты сорняками и дикими растениями. Старые, покосившиеся садовые дорожки, покрытые мхом, вели к заросшим беседкам, где лианы уже давно оплели старые скамейки.
Видимо, когда-то сад был не только для промышленного выращивания цветов, раз здесь были скамьи и статуи, к которым барон, очевидно, питал слабость.